Я боялся, что она напишет заявление по поводу моих извращений. Но она, должно быть, уехала из города, униженная, уверяя себя, что никогда больше не попадется на эту удочку. Несколько дней я волновался. Ждал, что явится полиция, начнет задавать вопросы. Но все обошлось.
В туристическом агентстве я объяснил, что собираюсь вскоре отправиться в путешествие, но пока еще не определился с направлением. «Просто друзья делают мне подарок: туристическую путевку». Порывшись в кипах брошюр, разложенных по всему офису, служащая выдала мне целую стопку каталогов. «Если бы существовали билеты
Я вернулся к себе с мешком каталогов. Разложил их понемногу по всей квартире: на кухонном столе, в туалете, рядом с кроватью, чтобы всегда были под рукой. Все эти каталоги с фотографиями — девушки в бикини, кокосовые пальмы, рисовые поля, пагоды — просто бальзам на душу.
Учтите, если уж я уеду, то не просто в отпуск! Навсегда!
«Я не знаю, как ты живешь. Ты ни разу не приглашал меня к себе. Можно взглянуть?»
Я никогда не говорил Паскалю о своих планах. По правде говоря, серьезных разговоров у нас никогда и не было: мы общались отрывисто, все больше какими-то междометиями. Впрочем, у Паскаля вообще есть некоторые проблемы с речью: он глотает слова, говорит слишком быстро, брызгает слюной на собеседника и от нервного тика весь трясется, словно танцор хип-хопа. В таких условиях трудно вступить в приличную дискуссию или хотя бы обменяться более или менее связными предложениями. Кроме того, совершенно очевидно, что с ним не стоит откровенничать и доверять ему своих секретов: как говорится, только время зря терять. От общения с Паскалем не надо ждать чего-либо особенного, разве что странного ощущения вакуума, соприкосновения с пустотой. Его общества достаточно, чтобы вызвать головокружение или разверзнуть бездну небытия у вас под ногами. Возможно, именно отсутствие у Паскаля каких-либо достоинств делает его, в конечном счете, существом дружественным и безобидным. «Входи!
Но на пять минут, не больше: мне нужно бежать на работу».
«Ты собираешься в путешествие?» Паскаль замечает разложенные по квартире каталоги. «Чемодан собрал? Спишь на полу?» Не стоило его впускать, я уже жалею. «Скажи, пожалуйста, у тебя так чисто!» Я иду за ним по коридору: вижу его сутулые плечи, плоскую задницу и массивную фигуру. «А телек-то какой маленький!» Когда ко мне заходит Саранья Раттанасрисакюльшай, она являет собой воплощение деликатности и скромности, незаметно проскальзывая из ванной в спальню, окутанная тонким ароматом, так что мне тяжело сносить грубое вторжение Паскаля. Он поворачивается и обдает меня своим зловонным дыханием: «Я никогда не спрашивал: у тебя нет жены, подружки?» — «Паскаль, тебе лучше вернуться к себе. Мне нужно идти на работу».
После его ухода я пропылесосил всю квартиру.
Посмотрел по телевизору репортаж о Таиланде. Документальный фильм о райских каникулах западных пенсионеров в
Потом в репортаже стали рассказывать о совершенно новом феномене: жители западных стран приезжают на операцию или просто поправить здоровье в таиландские больницы, потому что о них здесь лучше заботятся, им предоставляются условия проживания, о каких можно только мечтать, и медицинское обслуживание на том же уровне. При этом все расходы покрывает медицинская страховка. Я выключил телевизор, будучи как никогда уверен в том, что я на верном пути.
Со временем я заметил, что мне не хватает Сараньи Раттанасрисакюльшай. Она не была очень яркой личностью — скорее наоборот, воплощала смирение, безропотность, простоту и именно этим подкупала. Она не пробуждает бурных эмоций, а вызывает тихую привязанность без боли и тревог. Вместе нам всегда было хорошо. Между нами было что-то вроде игривой дружбы, мы предавались лукавому распутству. Мне очень по душе ее темперамент. Но этим наши отношения не ограничивались. Помимо наслаждения мы украдкой, без лишних слов, дарили друг другу поддержку и нежность, частички любви. Как браконьеры, мы ловили мгновения счастья в свои сети.
Она должна родить в следующем месяце. Не забыть купить подарок ребенку.
Вообще-то я не ношу шорты, никогда. Но недавно купил себе бермуды: песочного цвета, из прочной ткани, с двумя карманами на «липучках» по бокам и одним на пуговице сзади, 40-го размера. Примерил в кабинке, а потом еще раз дома: они мне очень идут.
А еще я не курю. Но легко могу представить себя курящим на террасе кафе в Бока Чике, Маргарите или Таматаве. В бермудах. Это будет совсем другой человек. Мое существование до того момента было лишь долгим периодом созревания. Отъезд ознаменует разрыв кокона и возвестит о пришествии совершенно нового Патрика. Я буду соблазнительно улыбаться девушкам, и они будут отвечать мне тем же. Свинцовая оболочка, сжимающая скулы, спадет, и радостью просияет мое лицо. Я буду танцевать на дискотеках, непринужденно прогуливаться по улице; я безоглядно отдамся счастью. Уеду и сбегу от этого мрачного типа, завладевшего моей жизнью. Уеду, чтобы стать тем другим, незнакомцем, чужестранцем, которого обуревает жажда жизни. Уеду, и меня уже будет не остановить.
В результате я весь день проходил в бермудах. Никуда не пошел, решил остаться дома. Шорты очень легкие и удобные. Для комплекта я надел еще и бежевую футболку. Чувствовал себя прекрасно, разгуливая по квартире бодрым шагом от кухни к спальне. Со своим ножом для выживания, прикрепленным к поясу, я немного походил на Индиану Джонса — этакого доморощенного Индиану Джонса. Снова тренировался улыбаться перед зеркалом:
Саранья Раттанасрисакюльшай родила мальчика Симона. На этой неделе она снова вышла на работу в ресторан, надела синюю юбку и белую блузку — к ней вернулась ее прежняя хрупкая фигурка. После смены я подарил ей резинового жирафа для Симона, чтобы он чесал десны. Некоторое время мое внимание было приковано к ее рубцу от рассечения промежности при родах.
Иногда мне кажется, что время идет медленно. Нет, веры я не теряю. Но мой проект, каким бы проработанным он ни был, не может постоянно поддерживать меня в тонусе. Те жертвы, которых он требует, начинают угнетать меня, а их обоснование куда-то улетучивается в заботах. Как человеку, сидящему на диете, измученному ограничениями и борьбой с соблазнами, порой мне трудно бывает противостоять прелестям жизни: жена, дети, семья, дом, отпуск на берегу моря, друзья. В этом есть, я уверен, счастье и достойное содержание жизни. Иногда я готов сдаться. Но тогда в жизни больше не будет другого выхода, я буду обречен. Наверное, мне станет гораздо легче, ведь я избавлюсь от уймы вопросов и стану частью мира, где все определено. По логике вещей, ждать мне останется только одного — спокойно умереть в конце. Но я никак не могу решиться на такой шаг. Предпочитаю оставить все как есть — думать, что вся жизнь еще впереди, и продолжать надеяться.
В бермудах сплю. А еще я купил себе льняной костюм, для особых случаев, выгляжу в нем как настоящий джентльмен. Встал у окна, опершись о подоконник — небольшая прогулка по мосту полезна для пищеварения, сигара и коньяк, храм Луксора на горизонте и плавное течение Нила перед началом мертвого сезона.
