что он делал со всей этой рыбой: съедал ее, выбрасывал в унитаз или раздавал местным кошкам. Личный дневник моего отца — лишь перечисление цифр, ставших мерилом его безжалостно уходящих дней. Ни одного признания, ни единого комментария не прерывает длинную бухгалтерскую литанию. Однако не найти более захватывающей исповеди, более ужасающего свидетельства безысходности нашего существования — печально лишь то, что в безвыходном положении оказался именно мой отец! Признаюсь, при чтении его скрупулезных записок у меня наворачивались слезы.
Я объявил брату, что отказываюсь от своей части наследства — по сути дела, от своей части дома. У него жена и дети, ему это нужнее, чем мне. Мне ничего не надо. После похорон мы расстались, не пожав друг другу руки, нас разделяла бездна, мешавшая нам соединиться: «Береги себя. До скорого!»
Ходил на вокзал с чемоданом. Оделся так, словно собирался на самолет, ни слишком шикарно, ни слишком небрежно, легко изменяемое демисезонное облачение на все случаи жизни. Было два часа ночи. Часто по выходным я никак не могу уснуть. Сказывается привычка ложиться в четыре утра. Г-н Христофилос утверждает, что продолжительность жизни людей, работающих по ночам, в среднем на десять лет меньше. Самые распространенные заболевания — гипертония, язва желудка, депрессия.
А вот и еще один ночной служащий, тот самый привокзальный трансвестит, которому я вручил триста евро: «Куда это ты, дорогуша, собрался посреди ночи, да с таким красивым чемоданом?» Вокруг непривычно тихо и безлюдно. Вокзал закрыт. Несколько матерых полуночников бродят вдоль стен в свете ночных фонарей: «Ты что-то ищешь? Может, у меня есть то, что тебе нужно?» Я не стал задерживаться и пошел домой. «Ты уже не едешь, дорогуша?» Я просто хотел сходить на разведку, попробовать. Идиотизм какой-то.
Я лег недовольный. Потом взял себя в руки, пообещав: «Однажды вы увидите, я уеду по-настоящему! Можете насмехаться! А я уеду, и с концами: адьос, трансвеститы! Прощай, компания! Хорошо вам повеселиться!»
Позвонил Паскаль, хочет, чтобы я к нему зашел. Я отказался, сказал, что занят. Тогда он спустился и стал стучать в дверь. Он был в стельку пьян и двух слов связать не мог. Я отправил его домой. Несколько минут спустя он звонит и орет в трубку. Я дал ему выговориться. Перед тем как повесить трубку, он бросает мне: «Сам ты несчастный!»
Может, это и так. Но большая разница между мною и Паскалем заключается в будущем, которого у Паскаля нет.
Я редко бываю на море, хотя оно совсем близко. Съездил в Этрета, это в семидесяти километрах от моего дома. Прогулялся по галечному пляжу. Подсвеченные прибрежные утесы с юга и севера окружали бухту, словно огромные подставки для книг. Я несколько раз прошелся вдоль кромки прибоя. Пальто стесняло движения. Дул сильный ветер. Я слышал шум волн, разбивающихся о берег в темноте. Вернулся под утро, как будто с работы.
Сорок пять лет! А все еще свеж как огурчик! Хотя я никогда не занимался спортом и не следил за своей фигурой. Похоже, время надо мной не властно. Надо признать, что, собственно, нет и никаких факторов, которые бы ускорили мое старение: ни жены, ни подрастающих детей, ни привязанностей — ничего, что высасывало бы из меня энергию. Что бы там ни говорил г-н Христофилос, работа меня не сильно напрягает, и я прекрасно приспособился к смещенному расписанию. Еще лет десять назад я разработал целую методику, как уклоняться и экономить силы, что делает меня неуязвимым для всяческих напастей. Я сумел оградить себя от житейских невзгод, сберечь себя и, глядя в зеркало, воочию в этом убеждаюсь — картинка убедительная! Больше тридцати мне не дашь!
Однако все-таки, наверное, мне стоит задуматься, как продлить молодость, если я не хочу, чтобы она увяла и протухла, как яйцо. Потому что однажды я намерен ей воспользоваться. Каким бы видом спорта заняться? Не очень утомительным, индивидуальным и желательно в помещении.
«
Опробовал очки дома. Ванны нет, поэтому я набрал воды в раковину на кухне и окунул туда голову: не пропускают. Потом померил плавки: превосходно. Осталось только записаться в бассейн. Давай, Патрик! Плыви!
Оказывается, чтение дневника моего отца обладает одним полезным свойством: десяток страниц перед сном, и я засыпаю как младенец, о чем раньше можно было только мечтать. Все эти цифры, как своеобразная считалка, оказывают успокоительное действие; рисуя стабильный мир, где в реках не переводится рыба, медсестры приходят в условленный час, и если температура все-таки меняется, не выходя, однако, за пределы шкалы термометра, то только для того, чтобы было о чем говорить, — именно так все и должно быть.
Г-н Мартинес сделал мне официальное предупреждение. После второго — выставит за дверь.
Слишком рано. Сейчас я не могу себе позволить потерять работу. Уехать теперь, в лучшем случае, означает с трудом сводить концы с концами и вернуться через пять лет. Поскольку, само собою разумеется, о том, чтобы работать, в какой бы стране я ни оказался, не может быть и речи. Я уезжаю, чтобы стать свободным, объять мир, осуществить мечты и шагнуть за горизонт. Ничто не должно останавливать меня и нарушать мой настрой — там, в дальних краях, меня ждет совсем другая жизнь.
За небольшой промежуток времени я трижды не вышел на работу. В последний раз по моей вине казино не смогло открыть стол с рулеткой. Не будь у меня такого стажа и опыта, я вмиг потерял бы работу. Одно точно — г-н Мартинес стал ко мне относиться хуже. Я непременно должен взять себя в руки и держаться.
Кому, как не мне, знать, что не стоит рассчитывать на удачу. Сколько я их перевидал: они решительно садятся за стол, бросаются в рукопашную с судьбой, вверяют будущее случайной цифре, строят грандиозные планы по мере того, как на сукне скапливаются жетоны. Толку никакого. Они уходят раздосадованные, расстроенные, иронично улыбаясь уголками губ, — нет провидения на свете! А уж справедливости и подавно. Но так, скорее всего, даже лучше.
К моему большому удовольствию, бассейн оказывает благотворное влияние. Спорт требует определенной дисциплины, регулярности, что, похоже, сказывается в целом на моем поведении. Я становлюсь более пунктуальным, требовательным к себе. К тому же мало-помалу, от раза к разу я постепенно начинаю работать на результат, добиваться эффективности. Это состояние духа распространилось и на сферу работы, ко мне быстро вернулась былая серьезность, свойственная мне изначально. Я скользил по наклонной, но благодаря бассейну вновь встал на правильный путь.
