Дверь была приоткрыта. Николь задумчиво нахмурилась. Неужели Патрик забыл закрыть кран?
Холодный душ ей сейчас не повредит. Может, хоть он потушит эротические мысли о Патрике, мучившие ее в последнее время.
Она перебросила свою пижаму через край старомодной чугунной ванны, скинула платье и повесила на крючок у двери. Сняв белье, Николь отодвинула дверцу душевой кабины, шагнула и… наткнулась на мощную мужскую фигуру.
— Патрик?! — взвизгнула она.
Что-то с шумом плюхнулось на каменный пол. Наверное, она выбила мыло из рук Патрика, или он сам от неожиданности выронил его. Николь отшатнулась, но по иронии судьбы наступила на злосчастный кусок мыла и поскользнулась. Она отчаянно замахала руками, стараясь удержать равновесие, и в поисках опоры уцепилась за шею Патрика. Его руки обвили ее за талию, не давая упасть. Она подняла голову и часто заморгала от брызнувших прямо в лицо теплых струй.
— Боже! — хрипло прошептал Патрик. — Ник!
— Я… я думала, ты спустился в холл…
— Я решил сделать это позже.
Николь продолжала без всякого смущения держаться за Патрика. Она цеплялась за него в первозданном, необузданном желании быть как можно ближе.
В его оттененных густыми ресницами карих глазах промелькнуло желание. В это краткое мгновенье, осознавая свои истинные чувства, она оказалась лицом к лицу с правдой.
Она любит этого человека. Всегда любила. Но раньше она была тихой маленькой девочкой, а Патрик — красивым подростком. Он пришел в ее жизнь из другого мира, и в глубине души она уже тогда знала, что ему суждено достигнуть многого. Он обладал такой страстной силой и необузданной энергией, что временами это даже пугало ее.
Теперь он стал другим. Он больше не был возмутителем спокойствия, но по-прежнему потрясал основы и ниспровергал стереотипы.
Видимо, она влюбилась в него очень давно, с первого взгляда, а когда он исчез, убедила себя в том, что это было всего лишь детское увлечение. Теперь она поняла, что Джеральд всего лишь заменял для нее Патрика. Боже, как она была слепа!
Он молча смотрел на нее, казалось, чего-то ожидая. Николь почувствовала его возбуждение, и это придало ей смелости. Она придвинулась ближе, скользнув бюстом по его мощной груди.
— Ты весь в мыле, — выдохнула она. Ее сердце стучало так громко, что она едва расслышала собственные слова.
— Я ведь принимал душ, — слабо улыбнувшись, напомнил Патрик.
Николь улыбнулась в ответ, впервые в жизни ощущая себя искусительницей, легендарной сиреной. И это ей нравилось.
— Какое совпадение, — промурлыкала она.
Его улыбка померкла, в глазах появился странный блеск.
— Ник, — сказал он хрипло, — что мы делаем?
Николь водила рукой по его намыленной груди, накручивая на палец темные завитки волос.
— Не знаю, — отозвалась она. — А что ты хочешь? — Она снова подняла на него глаза, на этот раз менее решительно.
Патрик открыл было рот, но ничего не ответил. Николь увидела, как на его скулах заходили желваки. Ей в голову вдруг пришла мысль о Венере. Наверное, он хочет сохранить верность женщине, которую любит. Да, он возбужден, но это обычная физиологическая реакция молодого здорового мужчины на женскую наготу. Бедняжка, он ничего не может с собой поделать, но он борется!
Пропади она пропадом, эта Венера! Гнев закипал в Николь. Она не позволит этой особе встать на своем пути. Она любит Патрика, любит долгие годы.
Как только Николь сказала себе эти слова, сладкая волна томления поднялась в ней, и ее охватило неодолимое желание познать этого мужчину. Подняв руки, Николь снова обняла Патрика за шею, прижимаясь к нему все сильнее, чтобы всем своим существом ощутить его возбуждение. На этот раз в ее взгляде не было кокетства, только откровенность и отвага.
— Патрик, люби меня.
Он шумно вздохнул и, казалось, вздрогнул. Его руки скользнули вдоль ее спины, прижимая ближе. Николь слышала тяжелые удары его сердца и молила бога, чтобы в нем было не только вожделение, но и любовь.
— Ох, Ник…
Патрик, застонав, опустил голову и поцеловал ее в плечо. Его губы двинулись от ключицы к ямочке у основания шеи.
— Я хочу тебя… — Он вдруг отстранился и посмотрел ей в глаза. — Но я должен задать тебе один вопрос.
Николь уже изнемогала от желания. Она интуитивно ощущала, что он может дать ей такое наслаждение, какого она еще ни разу в жизни не испытывала, о котором даже не подозревала.
— Какой? — едва слышно сказала она. — Спрашивай, только скорее.
Ей хотелось только одного: чтобы ничто не мешало их любви. Его глаза потемнели, и она с удивлением заметила в них боль.
— Николь, прежде чем мы сделаем непоправимый шаг, спроси себя честно, не пожалеешь ли ты об этом наутро.
Его голос прервался. Она и не подозревала, что с ним может произойти такое. Николь снова заставила себя подумать о Венере, о ситуации, в которой оказался Патрик. Он выручил ее как друг семьи, а она пытается соблазнить его. Это нечестно! Какой же эгоисткой надо быть, чтобы встать между ним и женщиной, которую он любит! Ее всегда возмущали подобные ситуации. Так неужели теперь она сама стала разлучницей?
Николь подняла глаза. Решение было за ней, это ведь она влезла к нему в душ.
Ее пальцы затрепетали от желания коснуться его мускулистого тела, губы снова стремились к поцелую. Но во что превратит их дружбу одна безумная ночь? Николь вдруг испугалась. А вдруг Патрик станет сторониться ее? Она этого не вынесет. Видеть в его глазах презрение было бы выше ее сил.
Ее руки разжались, но против воли задержались на его плечах, наслаждаясь последним прикосновением. Она интуитивно старалась сохранить в памяти его запах, ощущение рельефных мышц, гладкой кожи…
Николь сделала над собой усилие и, неохотно отступив, отвернулась. Как это унизительно!
— Спасибо, что ты сказал мне, как постыдно мое поведение, — судорожно прошептала она и срывающимся голосом крикнула: — Медовый месяц закончился, Патрик. Едем домой! Сейчас же!
10
Возвращение в Луисвилл прошло в молчании. Воздух в машине, казалось, потрескивал от напряжения. Патрик время от времени поглядывал на Николь, и ему не нравилось то, что он видел. Она съежилась на сиденье, отодвинувшись от него как можно дальше, и делала вид, что заинтересованно разглядывает мелькающий за окнами пейзаж.
По небу, закрывая звезды, пробегали тучи, вершины поросших лесом холмов затянуло туманом. Равнодушная поза Николь говорила о том, что она не расположена разговаривать.
Патрик чувствовал, что она с трудом выносит его присутствие. Ей кажется, что она унизила себя. Он с силой вцепился в руль. Когда она ворвалась к нему в душ, он растерялся, но теперь понимал, что поступил неверно. Он хотел, чтобы она сказала ему о своей любви. Но она отпрянула, сожалея о своем порыве…
Патрик подавил стон. Черт возьми!
Он рано стал пользоваться успехом у женщин. Но Николь смогла противостоять его обаянию. Может,
