человека (или, в случае со свободным конвертером, цифровая сущность в ее целостности) — обретали воспоминания о событии прошлого, свидетелями которого быть не могли.
События такого рода всегда сопровождались тем, что конвертер обнаруживал себя в том же логическом состоянии, как и какая-либо другая компьютерная программа в его прошлом. В сущности для конвертера получалось что-то вроде «прошлой жизни». Как ни глупо звучит, но иногда конвертер мог вспомнить, как проводил определенные вычисления в совершенно иных обстоятельствах — обстоятельствах, действительно имевших место в прошлом.
Невероятно! Воспоминания эти выглядели такими же реальными — то есть верными с логической точки зрения, — как и любая другая информация, хранящаяся в файлах памяти.
Единственная проблема заключалась в том, что почти всегда моменты эти были совершенно малозначительными, вполне тривиальными. И абсолютно случайными. Порой такие «конвертерные дежа вю» даже использовались как генератор случайных чисел для защитных кодов в системах секретной коммуникации в пределах Мета. Математически они оказывались более «случайными», чем даже, например, радиоактивный распад.
Работая над вариацией такого вот доказательства и одновременно решая о том, как бы повежливее отклонить последнее приглашение побывать дома в ближайший выходной, Ли вдруг подумала, что никто еще не пытался доказать, что гравитоны из будущего, спин 2-гравитоны, могут подобным же образом создавать «конверт-предвидение».
— Такое должно случаться постоянно, — сказала она себе, — но сообщенная информация еще не реализовалась, и никто ничего не замечает… пока не настанет нужное время. Мы должны помнить. А конвертер должен знать, что наблюдал событие ранее!
Однако ж никто, ни компьютерная программа, ни человеческий «софт», не мог предвидеть будущее. Значит, этого не бывает. Не должно. Но…
Ли начала записывать импликации, потом остановилась, откинулась на спинку стула и пробежала глазами по записям. Возможно ли такое?
Никакой случайности. Каждый случай дежа вю в точности уравновешивал взгляд в будущее. Он заменял тривиальную информацию из прошлого нетривиальной информацией, поступающей из будущего.
— Нетривиальной, — пробормотала себе под нос Ли, — то есть важной. Вся информация из будущего нетривиальна.
Если принять в расчет спин-2 гравитоны, можно даже предсказать, когда случится дежа вю.
Конвертерное дежа вю есть способ, с помощью которого вселенная предотвращает поступление важного знания из будущего в настоящее. Это проявление природного регулирующего механизма.
Можно даже вывести небольшой алгоритм…
Можно опровергнуть выдвигавшиеся на протяжении столетий предположения и даже обрушить случайно целую индустрию.
Ощущение успеха было даже сильнее того чувства удовлетворения, что приносил «Глори». Было ли оно ее собственным или ниспосланным свыше, самим Директором? Неважно. Она упивалась своим свершением. Такого с ней еще не случалось.
Ли вывела алгоритм.
И поняла вдруг, что ее открытие подразумевает нечто большее, нечто совершенно ошеломительное.
Можно рассчитать, когда произойдет то, что она уже назвала для себя «гашением». Оно не случайно.
Если оно не случайно, значит, его можно предсказать.
Его можно избежать.
Можно устроить так, что тебе откроется нетривиальное знание прошлого или будущего. По крайней мере теоретически.
Ну и ну, подумала Ли. Уж не открыла ли я путешествие во времени?
Она еще раз поразмыслила над импликациями.
— И не только. Похоже, я только что открыла возможность путешествия со сверхсветовой скоростью.
Глава одиннадцатая
Пелота была изобретена примерно семьсот лет назад на Олдисской радиальной от Земли к ее спутнику. Сначала в нее играли преимущественно строители с Хочелага-баррел, половина из которых имели в своих жилах испанскую кровь, вторую половину составляли потомки северо-американских индейцев.
Игроки парят в невесомости и чтобы произвести бросок мяча могут пользоваться только ногами, грудной клеткой или головой. «Мяч» в пелоте не круглый, а состоит из сцепленных друг с другом шестиугольников и потому образует двенадцатигранник. Делается он из кожи либо сделанной под кожу синтетической ткани, которую натягивают на гибкую раму, и поэтому, когда по мячу ударяют ногой, он может улететь очень далеко. Для маневрирования на ногах и руках играющих имеются направляющие сопла. Сила удара ограничена правилами, большинство движений исходит от толчков и столкновений между игроками в свободном полете.
Вектор, момент движения и скорость — вот три главных принципа игры, когда в нее играют по правилам.
Поле для игры представляет собой прозрачный цилиндр, примерно сто метров в длину и семьдесят пять метров в диаметре. Цилиндр постоянно вращается вокруг своей продольной оси. На обоих концах цилиндра расположены ворота, каждые длиной в пять метров, причем по краям они шире, нежели посередине, и внешне чем-то напоминают пропеллер. Каждые ворота имеют линию из десяти насечек — шестиугольных отверстий, которые увеличиваются в размерах по мере приближению к краю. Среднее отверстие точно соответствует размеру мяча. Когда мяч попадает в одно из этих отверстий, забросившая его команда получает от одного до пяти очков, в зависимости от того, насколько близко к центру расположено отверстие. Если мяч попадает точно в среднее, это приносит команде пять очков, если же в самое ближнее к краю, то только одно, и так далее.
Ворота с обоих концов цилиндра медленно вращаются, наподобие лопастей вентилятора, причем в противоположном направлении к вектору вращения самого цилиндра, но с той же скоростью.
Самые первые игроки быстро приспособили традиционные правила футбола под третье измерение, и с небольшими вариациями, эти правила в ходу вот уже несколько столетий. В команде имеется голкипер, затем защитники, полузащитники, и, наконец двое нападающих. Начиная от ворот, обычная команда из десяти человек обычно располагается по «полю» в порядке 4-4-2 либо 4-5-1.
Позиция голкипера особенная. Ему не только разрешено пользоваться руками, более того, при желании он или она может прикрепить себя к воротам эластичной веревкой. Второй конец веревки крепится к середине ворот, к заклепке, расположенной точно над средней выемкой. Вратарь скачет на веревке туда-сюда, стараясь загородить собой ворота. За столетия умение точно синхронизировать эти скачки с вращением ворот и с вращением игрового поля превратилось в своего рода искусство, которое дается не всем и ценится весьма высоко.
Матч длится девяносто минут и делится на два периода по сорок пять минут каждый. Сиденья для зрителей вокруг цилиндра также находятся в состоянии невесомости. Разумеется, большинство людей следит за игрой профессиональных игроков в пелоту по спортивным каналам системы мерси.
Пелота — самая популярная игра в солнечной системе, армия ее поклонников, состоящая из игроков и болельщиков, насчитывает десятки миллиардов человек. На протяжении столетий игра приобрела свою
