— В Тихвин надо съездить.
— В Тихвин? — переспросил Миша, прикидывая, как долго там придется зависать.
— Эх, Мишаня! Ты когда-нибудь Успенский монастырь видел?
— Нет, — помотал головой Костров, — а что?
— В Тихвине Успенский монастырь красоты неописуемой. А ты живешь тут, в двухстах километрах, и не знаешь. Считай, что тебе повезло, есть возможность посетить, полюбоваться древностью.
— Да мне как-то не обязательно…
— А какие там сосновые леса вокруг, живописная речка Тихвинка! — нахваливал Андрей. — Заодно разузнаешь о Щербановой. Поговори с соседями, с ее знакомыми. Может, что всплывет. Ну и Шныря постарайся зацепить. Не нравится мне он.
— Я помню, в мои студенческие годы где-то здесь было кафе. Оно в советском стиле, но зато недорогое. Зайдем?
Снежана мысленно прикинула, сколько у нее денег. Если кафе действительно недорогое, то на сок с десертом, пожалуй, хватит. Может ли она себе сейчас позволить такие траты? Нежелательно так легкомысленно разбрасываться скудным бюджетом, но, если без этого не обойтись, придется. Все же сейчас финансовое положение относительно стабильное: есть работа, пусть с небольшой зарплатой, но она есть.
От Носова не ускользнуло ее замешательство, и он поторопился добавить:
— Я приглашаю.
Саша осекся. Он испугался, что вдруг его приглашение будет расценено как благотворительность, а это может обидеть Снежану. Девушка может подумать, что он видит ее малообеспеченность. Носов почувствовал себя неловко. Но это было правдой — не видеть ее затруднительного положения мог только слепой.
Снежана выполняла тяжелую работу, не зная выходных, и считала копейки. Одевалась она слишком бедно, и особенно это было заметно на фоне ее сверстниц из института. А среди студенток конкуренция: у кого косметика лучше, кому дороже сделали подарок, кого пригласили в самый престижный ресторан, не говоря уже об ежедневных дефиле по учебным аудиториям в модных нарядах.
«Бедная девочка», — посочувствовал Саша про себя и поспешил перевести тему.
Они со Снежаной забрались в уголок, подальше от входа. Девушка выбрала место, с которого можно видеть все происходящее в зале, Саша устроился напротив. Заказав вишневый сок и пирожное для девушки, он решил перейти к делу:
— Помнишь, ты рассказывала про мужчину, который за тобой гнался в темном парадном?
Носов сам не заметил, как перешел на «ты».
— Помню. Он оказался опасным преступником? — игриво ответила Снежана. Она пребывала в веселом настроении.
— Пока не ясно. Постарайся вспомнить, в каком доме это произошло и когда.
— Когда это было, не помню. — Она выдержала паузу. Саша замер в ожидании: его план, реализация которого во многом зависела от показаний Снежаны, начинал рушиться, он приобрел форму Пизанской башни. — Если это важно, можно определить по записям в блокноте, я для отчета записывала адреса, по которым ходила.
Носов воспрял духом: наклон башни прекратил увеличиваться, и план получил шанс на жизнь. Кроме памяти Снежаны, имели значение обстоятельства — не обязательно то, что скажет девушка, уложится в его версию.
— В каком именно доме это произошло, пожалуй, не вспомню, запись не поможет. У меня там примерно так: дата, номер дома и квартиры, в которые звонила. В тот день мне предстояло обойти четыре дома.
У Саши опять упало сердце: Пизанская башня снова устремилась к земле.
— Думаю, что дом узнаю, если его увижу. Когда пойдем на экскурсию? — Снежана лукаво прищурила глаза.
— Если можно, прямо сейчас. — Саша смутился, он почувствовал, как его щеки заливает пунцовая краска. Снежана ему очень нравилась, но в этом он боялся признаться даже самому себе и всячески прогонял эту мысль. Он крайне обрадовался, и непонятно, от чего больше: от того, что версия оживает, или от возможности еще какое-то время находиться рядом с девушкой.
— Тогда поедем сначала ко мне за блокнотом, — предложила она.
Пересечение Дальневосточного проспекта, несколько пятиэтажных домов, Клиновская уверенно вела его к тому самому дому.
«Неужели в яблочко?» — Саша даже заставил себя не думать об этом, чтобы не спугнуть удачу.
Но Снежана прошла мимо. Она остановилась около пятьдесят четвертого дома. Девушка неуверенно посмотрела на одно из парадных, сказала:
— По-моему, здесь.
— Ты уверена? — Этот дом Носова совершенно не интересовал, но он еще не терял надежду: может, она ошибается.
— Надо зайти, могу дверь вспомнить.
Они поднялись на четвертый этаж, Снежана стала разглядывать двери квартир. Саша замер: девушка могла оказаться в тот злополучный момент именно здесь. Для расследования это плохо: версия таяла на глазах. Но если представить, что она действительно видела выходящего из квартиры убийцу, то кто знает, чем для нее это могло закончиться. Саша теперь даже желал, чтобы Клиновская опознала одну из этих дверей, а не дверь квартиры Зимовец.
— Нет, это другой дом.
— Не ошибаешься? Может, все же дом этот, только парадное другое?
— Насчет парадного не сомневаюсь, оно последним было. Я дом обходила с начала, а здесь, видишь, номера квартир заканчиваются?
— А почему ты думаешь, что дверь не та, чем она не подходит? — не отступал Носов.
— Они совершенно разные, даже близко не похожи: эта железная, а та деревянная и очень поцарапанная.
Пятьдесят шестой дом с виду ничем не отличался от того, в котором они только что были.
— Может, этот? — Носов кивнул на дом Лилии.
— Мне кажется, что он слишком далеко находится от проспекта, тот был ближе.
Она оглянулась вокруг, выискивая подходящее строение, но ничего не обнаружила.
— Тогда зайдем сюда, — Снежана направилась в сторону дома, который, как ей казалось, совершенно не мог быть искомым.
Как знакомо было оперативнику это парадное, и эта лестница, и эта дверь, обшарпанная дверь квартиры убитой Лилии Зимовец.
— Это случилось здесь. — Снежана уверенно указала на сорок пятую квартиру.
Бумажка с милицейскими печатями, которая и так провисела на двери слишком долго, кому-то помешала, и теперь от нее не осталось и следа.
— Внизу еще надпись на стене приметная, я ее вспомнила, — продолжала девушка. — Я в тот раз обо что-то споткнулась и сумку уронила. Тогда и обратила внимание на стену.
Саша, неоднократно здесь бывавший, хорошо изучил все достопримечательности подъезда. Действительно, на первом этаже красовалось выведенное маркером слово «лось».
— Сумку уронила? — задумчиво переспросил Носов.
— Ну да. Я ее быстро подняла и выбежала на улицу.
Они возвращались к остановке молча, думая каждый о своем.
Носов анализировал полученную информацию.
Ранее выстроенная версия не то чтобы подтвердилась, а приобрела несколько вариантов, каждый из которых следовало тщательно обдумать.
