— Слушай, то, что случилось, — наконец не выдержал он. — Это ведь было реально?
Ян кивнул и отправил в рот новую плитку шоколада.
— Я слышал, ты обещал откуп, — сказал Виктор.
— Они его взяли.
— Какой?
— Труп вашего пилота, — прозвучал ответ.
Виктор смутно догадывался об этом, но все равно поморщился и сказал:
— Почему тогда они не… взяли его раньше?
— Надеялись на свежее мясо, — ответил Ян. — Почти получили.
Виктора передернуло от отвращения, едва он вспомнил обволакивающую его тело жирную грязь, текущее лицо существа (
— А ты ведь спас меня, — сказал Виктор.
Ян доел шоколад и выкинул обертку в окно.
— Таков договор, — просто ответил он.
— Откуда они взялись вообще? Почему никто никогда не видел их раньше?
Он прокручивал в голове все знакомые ему статьи по криптозоологии, по мифологии Сумеречной эпохи и древнего мира. То, с чем пришлось ему столкнуться ночью, было чем-то новым, неизведанным, о чем вовсе не было никаких упоминаний в околонаучных книгах.
«Если бы я был осмотрительнее, я мог бы взять образец той грязи, — подумал Виктор. — Интересно узнать, из чего эти существа сделаны. Придут ли они еще?».
В нем начал просыпаться дух исследователя, но спрашивать про возвращение болотников он все же не осмелился. Вместо этого спросил:
— Что ты планируешь делать теперь?
— Навестить Нанну.
Виктор поднял брови.
— Кто это? Еще одна твоя поклонница? — попытался отшутиться он.
— Она ведьма, — ответил Ян.
Виктор почти не удивился. Может, на ум пришли легенды о северных шаманах, а, может, он уже начал привыкать к этому странному миру. Как уже привыкал к человеку, убившему его товарищей.
«Наверное, — подумал он, — я слишком устал, чтобы сейчас отягощать себя вопросами морали».
Потом он снова задремал.
В полусне ему виделись рыжие леса, и черные, гигантские ульи, вырастающие из земли на головокружительную высоту. Ульи были испещрены отверстиями сот, куда ныряли длиннохвостые, похожие на стрекоз, вертолеты с иззубренными лопастями. В едином оранжевом потоке они текли к сводчатому куполу, и оттуда расходились в туннели, узкие, как венецианские улицы и стерильные, как операционные. Лампы сияли подобно десяткам солнц, но их свет был искусственен. Он не нес в себе ни тепла, ни жизни. В помещениях, похожих на лаборатории, за матовыми стеклами угадывались веретенца коконов. Они были ослепительно белыми, будто первый снег, и воздушными, как сахарная вата. Там, прикрепленные к стенкам прочными нитями пуповин, ворочались зародыши. Туннели расходились и сходились в причудливой путанице лабиринтов, но все они вели вверх, под самый купол, где в непроглядном мраке притаилось что- то огромное и страшное. Что-то, поблескивающее медью и золотом, но что никак нельзя было разглядеть. Резко пахло озоном и гарью. И чем-то сладковато-приторным, не то карамелью, не то медом. А, может, и тем и другим вместе.
Силясь распознать очертания существа, притаившегося во тьме, Виктор тяжело дышал во сне, и пот катился с него градом. Когда уже показалось, что вот-вот истина откроется ему во всей своей пугающей наготе, протяжно заскрипели тормоза. Вездеход дернулся и остановился.
Виктор тоже вздрогнул и проснулся.
Болела правая ладонь. И не так, чтобы сильно, просто неприятно покалывало и пощипывало, как бывает всегда при заживлении серьезной раны. Виктор ногтем поскреб крестообразный шрам, и на время это принесло облегчение.
— И где же эта твоя ведьма? — сонно поинтересовался он, выглядывая в окно.
Лес несколько поредел, сосны стали ниже и светлее. Где-то выбивал свою дробь дятел. В природе царили тишина и умиротворение, и аккуратный бревенчатый домик, приютившийся под сенью раскидистой сосны, как нельзя лучше вписывался в этот безмятежный пейзаж.
Ян так ничего и не успел ответить, потому что дверь избушки открылась и на пороге появилась стройная, молодая женщина с длинными светлыми волосами.
— Входите скорее! — закричала она. — Утром я слышала вертолеты, они кружили над рекой, но потом полетели на северо-запад!
— Не страшно, — сказал Ян, уверенно пересекая порог, будто не впервые был здесь. — Это последний рубеж. Дальше они не сунутся.
— Кто это с тобой? — спросила женщина, поворачивая к Виктору лицо.
Она была привлекательна, с теми точеными чертами лица, что присущи северянам. Но вместо живых и умных человеческих глаз Виктор увидел два молочно-белых опала и понял: женщина была слепая.
— Не бойся! — она схватила его за руку. — Я слепа, но вижу больше, чем любой из вас, зрячих. Я — Нанна.
Виктору было немного неловко, когда чужие пальцы цепко и сильно ощупывали его плечи, грудь, ладони.
— С юга, — резюмировала женщина. — Твои дела настолько плохи, что ты связался с паразитом?
— Легче, ведьма, — из дальнего угла предупреждающе отозвался Ян.
Он наклонился над столом, где, словно ожидая их, дымились на блюде пироги, стояла широкая тарелка с кутьей, и в старинной пузатой посудине плескался густой золотистый напиток.
Пальцы Нанны нащупали на ладони Виктора шрам. Он снова начал зудеть, и улыбка Нанны тотчас исчезла.
— Меченый, — сказала она.
Виктору не понравилось это слово. Равно как и тон, с которым оно было произнесено — смесь разочарования и жалости. Он вежливо выпростал руку и отступил.
— Зачем ты приехал в эти земли? — спросила Нанна. — Что тебе нужно? Сокровища? Власть?
— Я ученый, — сдержанно ответил Виктор.
Она печально улыбнулась.
— Знания, — и покачала головой. — Вы и ко мне явились за знаниями.
— Ты мой должник, — сухо сказал Ян. — Мы голодны.
— Все мое — ваше, — сказала Нанна.
Жилище ведьмы было ухоженным и чистым. Под потолком сушились связки грибов и яблок, разносился приятный запах сушеных трав.
Ян не притронулся к пирогам, зато налег на кутью и налил в кружку густой сыты.
— Ешь, — сказал он Виктору, видя, что тот медлит. Потом усмехнулся и добавил:
— Не бойся. Помни договор.
Виктор усмехнулся в ответ и потянулся к тарелкам тоже.
После пустого чая и консервов домашняя еда была райским угощением. Казалось, он не ел ничего вкуснее. Нанна к еде не притронулась, но присела рядом с Яном, подперев подбородок кулаком.
— Ты еще не отказался от своей идеи, оска? — спросила она, повернув в его сторону светлое лицо.
— Назад дороги нет, — ответил Ян. — Я предал Устав.
— Это не первое твое предательство, — Нанна задумчиво разглаживала салфетки. Ее руки слегка подрагивали, пальцы невесомо пробежали по скатерти, как бы невзначай коснулись руки Яна, погладили по
