за другим, растаяли, а стоящий рядом ажурный конус, в свою очередь подняв пыль, оторвался от поверхности Луны, беззвучно блестя огненным выхлопом из сопла, тогда Гурин протянул руку к трубке.
И задержал её на мгновение. Достаточное, чтобы увидеть в окно десять облачков тумана, уплотнившихся в десять неуклюжих фигур.
И Гурин поднял трубку правительственной связи.
Подготовка была закончена.
— Мы переживаем поворотный момент в судьбе человечества, — голос Гурина пресёкся.
Он очень волновался. Не то, чтобы он был не уверен в благополучном исходе миссии. Всё отработано, все возможные нюансы учтены, действия группы во всех теоретически возможных нештатных ситуациях натренированы до автоматизма. В том, что должно получиться, Гурин был уверен.
Но всегда возможен ничтожный процент неожиданности.
Гурин не опасался за свою карьеру, чёрт с ней карьерой — очень хотелось, чтобы первыми были они.
График подготовки группы держался в строгой тайне. Но в последний момент утечка всё-таки произошла. Или догадались.
— Сергей Иванович, — окликнули его сегодня утром.
Сотрудник показывал на монитор с сегодняшней — вернее, для них вчерашней — страницей «Нью Геральд».
И на его глазах выделил в передовице:
«По нашим сведениям, подготовка русской группы завершена и её отправку на Гею-2 следует ожидать в ближайшие дни».
Старт был назначен на сегодня. И он знал, что и американцы, и европейцы, и китайцы, и японцы — все наиболее реальные конкуренты отстают.
Всё-таки мы будем первыми. Потом уже не важно, кто что будет делать и с каким успехом. Кто был первым — вот что останется навсегда.
И сейчас, в данный момент — на всех телевизионных экранах мира один и тот же сюжет: русские первые.
И очень не хочется, чтобы такой триумф его страны сорвался.
Гурин взял себя в руки и его голос окреп.
Оставшуюся часть речи, репетированную полночи, он проговорил уверенно и победно.
Пять человек в скафандрах и три контейнера с аппаратурой стояли посреди квадратной площадки, окружённой софитами и толпой журналистов. Праздных зрителей не было, дата старта держалась в секрете. На всякий случай. Мир узнал о ней пятнадцать минут назад, к ужасу телевизионных компаний, в пожарном порядке перекраивавших сетку вещания.
Подняли флаг России, прозвучал гимн.
Все пятеро подняли руки.
И медленно растаяли. Площадка опустела.
Гурин заранее договорился, что его заместитель заменит его в общении с прессой.
Предстояли томительные дни. Результат будет известен только тогда, когда ребята вернутся.
Гурин был уверен, что вернутся.
Но он знал и другое: космос — он космос.
Иванов думал о тех, кого назначили дублёрами.
Он знал, что это произойдёт накануне старта. И не знал, на какой именно день назначен старт. Но чувствовал — он настолько сжился с этим проектом, что именно чувствовал — это произойдёт вот-вот.
И у него была спокойная уверенность, что он успеет. Уже успеет. В этом не было никаких сомнений.
Иванов вздохнул. Сейчас, когда его собственная судьба определилась, он особенно остро переживал сочувствие тем, кому в последний момент не повезло.
Он прекрасно понимал, каково это — готовиться наравне со всеми, быть подготовленным наравне со всеми. И почти в последний момент быть отстранённому. По неведомым тебе причинам.
И может сложиться так, что быть отстранённому навсегда. Ведь в следующий раз тоже дублёры будут назначены в последний момент. И тоже никто из них не будет знать, почему выбор пал не на них.
Он тщательно убрал квартиру. Хотя — подумал он, когда закончил — зачем это? Только усилилась боль в груди, которая последние дни всё чаще напоминала о себе. Он лёг, расслабился, и через полчаса боль ушла.
Чуть было не отнёс тёте Клаве ключи, но вовремя одумался. Расспросы, подозрения — последствия непредсказуемы, а у него времени уже не осталось. Нет, там уже разберутся как-нибудь.
В последний раз сходил в библиотеку. Только на обратном пути, после того, как выяснилось, что та молодая библиотекарша сегодня выходная, признался себе, что — попрощаться.
Всё было собрано и упаковано. Вернувшись домой, он ещё раз оглядел и порадовался, что так ладно и удобно вышло.
Документы — вспомнил он — забыл взять. Но, зачем? Это ведь касается лишь его одного. Забыл и забыл.
Всё. Можно.
Но опять предательски заболело в груди. Сначала тихо, потом волнообразно усиливаясь, до острой, почти нестерпимой боли.
Иванов покачал головой. Так сильно никогда не было.
И, чуть передохнув и подождав на очередной волне спада боли, пошёл на кухню за таблетками. Те, которые он упаковал с собой, решил не трогать.
По опыту он знал, что нужно лечь и подождать, пока боль пройдёт.
Так и сделал. То ли потому, что приступ был сильнее обычного, то ли потому, что те таблетки, которые он выпил, были слабее тех, которые он упаковал с собой, и тронуть не решился — лежать пришлось долго. Дольше обычного.
Внезапно подумал о Тане. Может…
Да нет. Они, в сущности, ведь простились.
Им страшно повезло. Игорь поёжился, представив — всего пару метров в сторону. Стволы высоченных деревьев в три-четыре обхвата. Их тела пришлось бы выковыривать из них. Если б было кому это сделать.
Они стояли по колено в воде. Небольшая речка, полметра шириной, ласково журчала, пронося под ними кристально чистую воду.
— Вода, вода, — ответил на его немой вопрос Олег, рассматривая экранчик анализатора, — без всяких примесей. Чистейшая.
Гея-2 действительно оказалась феноменом.
Планета растений.
Они открыли внеземную жизнь. Но это была жизнь, представленная исключительно растительными формами.
— Поговорить не с кем, — заметил Матвей.
— Микробы-то хоть есть? — спросил Миша.
Все повернулись к Виктору. Соответствующий анализатор был у него.
— Какие-то есть. Как же без них.
— Скафандры пока не снимаем, — распорядился Игорь.
— Хотя дышать можно, — отметил Матвей.
Как и предполагалось, состав атмосферы был полностью идентичен земному. Только гелия было чуть больше. Но не принципиально.
