Скота нету рогатого,
Живота нету, богачества,
Чужо поле не насеяно,
Да горем огорожено,
Да слезами поливано,
Да печалью покрывано,
Да кабы тебе, сватовец
Да за эту за выслугу
Привязалась вёшница,
Тебе вёшница, икотница,
Тебе ровно на три года;
Да трясло бы тя, потрясывало,
Выше печи выбрасывало,
В потолок поколачивало;
На печи не согретися
Под семью тебе шубами,
Под восьмой одевальницей,
Под девятой поддевальницей.
Под десятым парусинничком;
Да скрозь печь провалитися,
Во щах заваритися;
За столами дубовыми
Нашим пивом залитися
Да вином захлебнутися,
Куском мяса подавитися.
Куском мяса подавитися,
Пирогом заколотися.
Да еще тебе не мало ли:
С нашей лестницы свалится,
Да руку, ногу выставить,
Голову тебе выломить.
«Соловей мой, соловей…»
Соловей мой, соловей!
Голосистый соловей!
Ты куда, куда летишь,
Где всю ночку пропоешь?
Кто-то, бедная, как я,
Ночь прослушает тебя,
Не смыкаючи очей,
Утопаючи в слезах?
Ты лети, мой соловей,
Хоть за тридевять земель,
Хоть за синие моря,
На чужие берега;
Побывай во всех странах,
В деревнях и городах:
Не найти тебе нигде
Горемычнее меня.
У меня ли, у младой,
Дорог жемчуг на груди,
У меня ли, у младой,
Жар-колечко на руке,
У меня ли, у младой,
В сердце миленький дружок.
В день осенний на груди
Крупный жемчуг потускнел,
В зимню ночку на руке
Распаялося кольцо,
И как нынешней весной
Разлюбил меня милой.
«У церкви стояли кареты…»
У церкви стояли кареты,
Там пышная свадьба была.
Все гости роскошно одеты,
На лицах их радость была.
Невеста была в белом платье,
Букет был приколот из роз.
Она на святое распятье
С тоскою взирала сквозь слез.
Горели венчальные свечи,
Невеста стояла бледна.
Священнику клятвенной речи
Сказать не хотела она.
Я видел, как бледный румянец
Покрыл молодое лицо,
Когда ей священник на палец
Надел золотое кольцо.
Из глаз ее быстрые слезы
Ручьем по лицу потекли.
Завяли прекрасные розы,
Напрасно их так берегли.
