Я слышал, в толпе говорили:
«Жених неприглядный такой.
Напрасно девицу сгубили!» —
И вышел я вслед за толпой.
«Тройка мчится, тройка скачет…»
Тройка мчится, тройка скачет,
Рвется снег из-под копыт,
Колокольчик звонко плачет,
То хохочет, то звенит.
Еду, еду,
Еду к ней,
Еду к любушке
Своей.
Кто сей путник и отколе
И далек ли путь ему?
По неволе иль по воле
Мчится он в ночную тьму?
Еду, еду,
Еду к ней,
Еду к любушке
Своей.
Вот вдали село большое,
Сразу ожил мой ямщик,
Песней звонкой, удалою
Залился он в тот же миг.
Еду, еду,
Еду к ней,
Еду к любушке
Своей.
Тпру! И тройка вдруг осела
У знакомого крыльца,
Красна девица влетела
И целует молодца.
Еду, еду,
Еду к ней,
Еду к любушке
Своей.
«На заре ты ее не буди…»
На заре ты ее не буди,
На заре она сладко так спит;
Утро дышит у ней на груди,
Ярко пышет на ямках ланит.
И подушка ее горяча,
И горяч утомительный сон,
И, чернеясь, бегут от плеча
Косы лентой с обеих сторон.
А вчера у окна ввечеру
Долго, долго сидела она
И следила по тучам игру,
Что, скользя, затевала луна.
И чем ярче играла луна,
И чем громче свистел соловей,
Все бледней становилась она,
Сердце билось больней и больней.
Оттого-то на юной груди,
На ланитах так утро горит,
Не буди ж ты ее, не буди,
На заре она сладко так спит!
«Я о прошлом теперь не мечтаю…»
Я о прошлом теперь не мечтаю,
И мне прошлого больше не жаль.
Только много и много напомнит
Эта темно-вишневая шаль.
В этой шали я с ним повстречалась,
И любимой меня он назвал,
Я стыдливо лицо закрывала,
А он нежно меня целовал!
Говорил мне: «Прощай, дорогая,
Расставаться с тобою мне жаль.
Как к лицу тебе, слышишь, родная,
Эта темно-вишневая шаль!»
Я о прошлом уже не мечтаю,
