Все затаили дыхание.
Полицейский врач взял тело за плечо и повернул лицом вверх.
Володя вскочил, как встрепанный.
— Ух! — одновременно вскрикнули все и даже присели.
— Да он живой! — вскричал судебный следователь.
— Это его тело, — робко сказал Сам, боясь, чтоб как-нибудь не упустить десять тысяч.
По шоссе уже гудели мотоциклы. То снова мчались по редакциям корреспонденты. Обращал на себя внимание один юноша. В стороне от дороги он хохотал и странно плясал вокруг валявшейся в траве машины.
То был молодой корреспондент «Голоса Фриско». Его ум не выдержал этой новой сенсации. Он спятил.
XVI. Упражнение мускулов
Сам сидел в кресле очень дорогого номера «Гранд Отеля».
Он получил в тот же день десять тысяч долларов и теперь наслаждался сознанием богатства и свободы.
На допросе он заявил, что зашел поплакать над могилою «масса Эдуарда» и вдруг услыхал его стоны и крики.
Сторож после полученного тумака, к счастью, забыл все, даже свою фамилию. Негр сочувствовал бедняге. Бубби уж если хватит, то уж действительно. Забудешь любую фамилию.
Володя тоже давал показания, и, выслушав их, издатели газеты решили выпустить особую газету «Рингановские новости».
Сам сидел и мирно покуривал трубочку.
Внезапно дверь распахнулась.
Сам посерел: Бубби стояла на пороге.
— А ну-ка, — сказала она, — давай десять тысяч!
Дрожащими руками тот выложил пачку.
Она пересчитала.
— Тут девять тысяч девятьсот девяносто пять долларов. Давай еще пять долларов.
Не будучи в состоянии говорить, Сам молча указал на свою шею. Оранжевый галстук, только-что купленный, красовался на ней.
Бубби молча развязала и сняла с него галстук и сунула его себе за пазуху.
— Идем, — сказала она.
Выходя из гостиницы, бедный Сам увидал свой огромный портрет, украшенный соответственной надписью. Весь город был оклеен такими же портретами.
Сам теперь понял, как нашла его Бубби.
Бедняга забыл о существовании прессы.
Володя в течение трех или четырех дней был героем дня.
Но потом все как-то сразу про него забыли. История с наследством Рингана сразу всем вдруг надоела.
Володя остался не при чем, без гроша в кармане.
Томас Ринган, его жена, мистер Нойс исчезли неизвестно куда, захватив драгоценности. Оставаться в Америке им было невозможно. Теперь во дворце Рингана жил Эдуард под опекой мистера Томсона.
Мистер Томсон был идеальный опекун. Ни одной копейки не тратил он зря. Когда Володя попросил дать ему денег на поездку в Москву, мистер Томсон покачал головою и сказал, что он не имеет морального права производить такой расход, ибо не он привез его в Америку.
Мистер Томсон потребовал даже, чтобы Володя вернул перстень. Он считал, что покойный Джон Ринган подарил его не Володе лично, а своему внуку. Раз Володя оказался не внуком, кольцо естественно должно было быть у него отнято. Володя не стал возражать. Он был так сбит с толку всем происшедшим, что ничего не соображал. К тому же он всегда чувствовал, что кольцо это словно и не его.
Положение было во всяком случае незавидное.
Сам при виде Володи только вздыхал и безнадежно махал рукою.
Впрочем, мистер Томсон, беседуя с Володей в последний раз, великодушно предложил ему поступить на службу в дом Рингана в качестве телефонного мальчика. Он должен был подходить к телефону, когда тот звонил, и говорить: алло.
Работа эта не была трудной, и Володя охотно за нее взялся. Перспектива остаться без гроша в кармане в чужом городе ему не улыбалась.
К тому же ему приятно было видеть все время Сама.
Бедный негр проклинал свою глупость.
Ему надо было бы, как он теперь понял, молчать про «тело».
Они вдвоем пробрались бы как-нибудь в Техас, а там можно было бы продать кольцо какому-нибудь скупщику «случайных вещей».
Заправские убийцы и те сбывают таким образом краденое.
А на деньги, вырученные за перстень, они, конечно, смогли бы добраться до России.
Когда негр думал об этом, он только колотил себя по лбу и говорил горько:
— Ах, что у тебя тут имеется, черный скотина?
Володе даже приходилось утешать его, хотя сам он вовсе не был весел.
Работа, которой занимался Володя, не представляла трудности, но она была очень скучна и неинтересна.
Володя сидел, зевая, возле двух телефонных аппаратов и ожидал звонка. Это было очень нудно. Решительно ему не повезло.
— Ну, — думал он, — и поколочу же я этого Ваську, если когда-нибудь только вернусь в Москву... Ведь если бы он у меня тогда не спер одежу, я бы не впутался в эту историю. Хорошенькое дело! То миллиардер, то мальчик телефонный... Да что я им за шутиха такая?..
Телефон помешался в коридоре, в котором была большая стеклянная дверь. Сквозь дверь виден был большой, отделанный золотом белый зал.
По этому залу слонялся молодой Эдуард Ринган. Он был очень широкоплеч, с загорелым, несколько суровым лицом, и красивый костюмчик нескладно болтался на нем. Он все время крутил головой, словно хотел вылезти из крахмального воротничка, и от времени до времени зевал с риском свихнуть себе челюсти.
В это утро, бродя по залу, он зашел и в коридор, где сидел Володя.
Увидав Володю, он остановился и смерил его опытным взглядом.
Володя злобно поглядел на него, он был в дурном настроении.
Повидимому, и Эдуард был не в духе.
— Какой... сидит! — сказал он. — Ого!
— Какой стоит! — отпарировал Володя, до сих пор не проникшийся еще почтением к «барину».
— Таких мы бивали! — сказал Эдуард.
— Руки коротки!
— И очень больно!
— Побил один такой!..
Эдуард поглядел на него с какою-то жадностью.
