Майор с жалостью глянул на спящего Эйзена. Пусть и своенравный спецназовец, ругать его частенько приходилось, но все равно жалко парня. Куда ему теперь без ноги? Сидеть безвылазно дома и медленно спиваться? Лишиться всех надежд на хорошую жизнь? А ведь таким бойцом был!..
Теперь поставят ему протез, будет прихрамывать, внешне почти ничем не отличаться от здорового человека, а толку? Ведь сам-то он не забудет о том, что у него нет ноги. Никакой протез не заменит живую конечность. Трындец!..
– Гребаные фанатики. Такого парня покалечили. – Майор закурил, дабы унять расшалившиеся нервы. – Лучшим рукопашником был, во всей Америке равных не имелось.
Его спутница мрачно произнесла:
– Война…
Медик такого настроя не разделял.
– Какая война? Вы что? Мирное же время. Вьетнам, Ирак и Афганистан давно успокоились. Войны нет.
Майор вздохнул и проворчал, отходя к следующим носилкам:
– Кому как. Гарри, ты меня слышишь?
Снайпер лежал молча, смотрел в небо, не мигая. Наверняка со слухом были временные затруднения. Подлая граната прилетела неожиданно, накрыла с головой. Конечности посечены осколками, корпус защитили доспехи, слава богам. Но все равно отменного снайпера больше в группе нет, и некому отстреливать фанатиков, едва они макушку высунут. Другие такой меткостью не обладают, не доросли еще.
Майор посмотрел на медика и спросил:
– Он в сознании?
Тот заглянул в глаза Гарри и пожал плечами:
– Хрен его знает. Да даже если и так, то что толку? Он все равно ничего не слышит. Оглох на несколько суток как минимум. Чего вы хотите – контузия! У парня же кровь из ушей текла, не видите, что ли?
Майор достал из кармана платок, попытался утереть кровь с ушей Гарри, но та уже засохла и не стиралась.
Он, убрав платок, оставил эти попытки, покосился на капитана и пояснил:
– Лучший снайпер во всей Америке, мэм. Он теперь надолго выбит из наших рядов.
Стивенс тяжело вздохнула и сказала:
– Война, сэр…
Медик только отмахнулся. В его понимании война уже давно закончилась, а эти двое… Их надо забросить в прошлое, к примеру, во времена боев во Вьетнаме, где таким вот пережиткам самое место.
– Джонни, вот и получил ты за свои шуточки. Бог все видит, – проговорил майор у следующих носилок.
Спецназовец был в сознании, слышал все прекрасно. Он попробовал вымученно улыбнуться, но из этого мало что вышло. Граната разворотила ему всю рожу, опухоль аж уши затронула. Руки и ноги тоже повреждены. Если бы не броня, то все внутренности выползли бы наружу. А так – только частые порезы и рваные раны. Граната легла совсем рядом. Не повезло парню.
Весельчак проворчал:
– Я еще вернусь, сэр.
– Не надо. Лечись, восстанавливайся, а мы тут пока эту гребаную лабораторию захватим. Отомстим за тебя, парень.
– Да, сэр. Вы уж порвите этих грязных и подлых фанатиков-исламистов, покажите им, что с морским спецназом шутки плохи.
– Обязательно покажем, Джонни.
Майор пояснил гостье, переходя к другим носилкам:
– Самый веселый парень во всей Америке, мэм. Никто не знает столько анекдотов, сколько Весельчак Джонни. Теперь его с нами нет.
– Война, сэр…
Медик не пошел дальше, некогда было. Он и так знал, что именно эти двое будут говорить друг другу. Война, война, война… самые лучшие выбывают из наших рядов, и прочее.
– Джексон, дружище, как ты?
Спецназовцу повредило обе ноги и левую руку. Ходить он теперь не мог, лежал на носилках и слабо улыбался. Ну еще бы! Скоро домой попадет, оклемается, а тут возись с исламистами, выслушивай ругань начальства, управляйся с прочим бардаком. Это не считая толп местных дикарей, которые ищут шестерых сбежавших преступников, да непонятных войсковых формирований с их странными маневрами. Жуть!
Джексон приподнялся на локте здоровой руки и ответил:
– Я-то хорошо. Скоро домой попаду, сэр. А вот вам еще придется повозиться с этой бывшей русской лабораторией. Скоро их отмороженный спецназ прибудет, помяните мои слова, сэр.
– Джексон, завязывай жуть нагонять.
– Я бы рад, сэр, но только вот не получается.
– Лучше скажи что-нибудь ободряющее.
– Ободряющее? Хм… Хорошо, сэр. Скажу. Проблем с русскими можно избежать, если удастся захватить лабораторию до их прихода. Если же нет, то лучше их не трогать, можете запросто пострадать. А придут они скоро. Наверняка уже высадились на побережье.
– Тьфу!
Майор сплюнул, отходя от Джексона. Гостья же задержалась и поинтересовалась насчет такой осведомленности относительно заокеанских соседей. Спецназовец ей ответил. Они зацепились языками, в итоге Стивенс осталась разговаривать с Джексоном.
Майор подошел к пятерым едва задетым и строго глянул на них. Двое сразу поняли, что с ранениями руки навылет никакая эвакуация им не светит, и ушли от вертолетов. Майор погрозил кулаком, и в лагерь двинулись еще два спецназовца. Подумаешь, ноги поцарапаны!
Пятый остался, и было из-за чего. Его левая рука вообще не работала. Чем автомат держать? Майор посверлил его взглядом, но спецназовец выдержал, даже не дернулся. Наоборот, он понимал, что все придирки временного начальника – пустое дело.
Майор махнул рукой:
– Ладно, хрен с тобой, лети. В конце концов, ты не из моей группы. Со Снайпсом будешь разбираться, он твой начальник.
Ему пришлось отправить еще четверых из своей группы. Парни выбыли из строя, даже передвигаться толком не могли, не говоря уже о перестрелках с исламистами.
Самый маленький, Гордон, получил ранения в шею и ногу. Слава богам, пули ничего важного не задели, но вот головой вообще он ворочать не мог. Боец, замотанный густым слоем бинтов, дышал с трудом, жутко хромал. Пришлось отправить его, несмотря на сердитые вопли и отказ лететь на авианосец. Куда ему с такой раной? В первой же перестрелке не сможет перемещаться с больной ногой либо вообще стрелять и погибнет. Не боец, короче.
Химик тоже выбыл из строя. Печально, конечно. Без самого нужного специалиста никак не обойтись, но куда его девать с четырьмя огнестрельными ранениями? Запихать в танк и беречь до самого ответственного момента? Вряд ли что-то из этого выйдет. Либо танк подорвут, либо Химик скончается от ран. А ведь предупреждал его майор, чтобы под пули не лез. Химик не послушал. И вот итог. Четыре раны. Пули-дуры нашли-таки своего дурака.
С заместителем майору пришлось распрощаться. Лейтенант Ричардс попал под разрыв гранаты, нахватался осколков и теперь был без сознания. Он лежал на носилках, похожий на мумию, не двигался. Очень жаль, конечно, оставаться без заместителя. Проклятые исламисты-фанатики! Лучших воинов выбивают из строя! Куда небеса смотрят? Неужели так и должно быть – самые опытные и смелые подрываются или получают пулю, а чертов Ронсон, алкаш и наркоман, ни царапины не заимел. Он опять где-то раздобыл дозу, взгляд стеклянный, движения как у робота, обнаглел совсем.
Форбса пришлось отправить. Ранен в обе руки и ногу. Трындец! Сидит и плачет в вертолете, но вот слезы утереть не может, руки не подчиняются. Действительно, куда смотрят небеса?
