пальцах усилилась, а терпение убавилось.
— Не ползай там, где я копаю, — сказала Катрин Марте.
— А ты не копай там, где я ползаю, — сказала Марта Катрин.
— Судя по тому, что талисмана нет как нет, — сказала Джейн, — можно подумать, что он сам захотел, чтобы все пошло кувырком.
Миновало еще десять минут.
— Лично я, — сказала Марта, разгибаясь в изнеможении, — лично я больше никогда не буду играть в песочнице.
— Всем благовониям Востока не сдобрить этот противный песок, — согласилась поэтичная Катрин, тоже разгибая спину.
— Но мы должны найти талисман! — воскликнула Джейн, нетерпеливо продолжая раскопки. — Иначе мы никогда не попадем домой! Мы умрем от жажды, и через месяц какой-нибудь араб найдет наши выбеленные кости и никогда не узнает, кто это был!
— Я хочу пить, — сказала Марта. — И есть, — добавила она.
— Откуда нам известно, что это действительно Восток? — спросил Марк. — Может, это всего-навсего Долина Смерти[8].
— Даже если так, — сказала Джейн, — то это маленькое утешение. Будем копать. Хотя это все равно, что искать верблюда в игольном ушке[9], — признала она.
Именно в этот момент и появился караван.
Это был довольно потрепанный караван, без всякого товарного вида, всего лишь три грязных верблюда и один оборванный араб с ними, да несколько жалких, пустых на вид, вьюков на верблюжьих спинах, но благодаря этому каравану детям стало ясно, что они находятся в той самой легендарной пустыне, о которой они так много знали из действительности и из книг.
— Потерянные в Сахаре! — с драматическим пафосом воскликнула Катрин.
Марк повел себя более практично.
— Эй, на судне![10] — закричал он. — Караван! SOS![11] Спасите! Помогите!
Три грязных верблюда и оборванный араб изменили направление и двинулись к ним.
Как только они стали приближаться, дети пожалели об этом. Вид у оборванного араба был коварный и совершенно непривлекательный. Остановившись перед ними, араб улыбнулся, и это и вовсе испортило впечатление.
— Бисмалла![12] — сказал он.
— Хей! — сказала Марта.
— За кого ты его принимаешь, за индейца, что ли? — тихо, сквозь зубы прошипел Марк. И сам обратился к арабу:
— Ахала-махала, покажи, о достойный слуга, ближайший оазис бистро-бистро?
— Он этого тоже не поймет — для него это как китайский язык, — сказала Джейн.
Но араб, кажется, понял.
— Дети Запада следуют Ахмед, — сказал он.
Однако Джейн помотала головой.
— Мы не можем бросить талисман! — воскликнула она. — Это наш единственный шанс вернуться домой.
— Может, нам добраться до представительства Лиги Наций[13]? Оттуда мы можем дать маме телеграмму. Она пришлет за нами, — сказала Катрин без особой уверенности.
— Это будет стоить баснословно дорого и займет сто лет! — воскликнула Джейн. — Я не сойду с этого места! Если еще поискать, то мы найдем эту волшебную штуку.
Но араб по имени Ахмед схватил ее за руку и не очень-то вежливо мотанул к ближайшему верблюду.
— Делай, как он велит, — шепнул Марк Джейн. — Во всяком случае, нам нужна вода. Мы снова найдем это место, если отметим его роликовыми коньками.
Он не стал говорить о своем опасении, что ветер может похоронить в песке коньки еще раньше, чем все вернутся. Он не стал упоминать и других своих опасений, тоже беспокоивших его.
Джейн позволила арабу подсадить ее на ближайшего верблюда. Марк помог Катрин взобраться на второго, а араб поднял Марту на третьего. Вместе с Марком и арабом, которые шли пешком, они двинулись по пустыне.
Спустя некоторое время Джейн стала получать удовольствие оттого, что едет на спине верблюда, и на мгновенье она забыла про талисман. Казалось, что и Катрин почти счастлива, однако Марту от этих скачков вверх-вниз стало укачивать, и она попросилась вниз.
Марк помог ей слезть с верблюда, и она пошла рядом. Но ее коротенькие ножки вскоре устали, а ступни заболели, потому что песок обжигал даже сквозь тонкую подошву ее туфель. Марку приходилось чуть ли не тащить ее, и двигались они медленно, так что немного отстали от остальных.
Марк испытывал недоверие к арабу Ахмеду, и это беспокоило его. Слишком уж охотно Ахмед взял с собой детей, к тому же Марку не понравилась его улыбка.
И вскоре опасения Марка подтвердились. Кошка Кэрри, похоже, завязала дружеские отношения с третьим верблюдом, тем самым, с которого слезла Марта. Она трусила возле этого верблюда. Он опустил к ней свою морду. Казалось, будто они разговаривают по-своему, как то, несомненно, и делают животные.
Затем Кэрри бегом воротилась к Марку и Марте.
— Фух! Дурчмапс! — прошепелявила она Марку. — Кстыд и ксрам! Кспохитили! За выкупск!
— Этого я и боялся, — сказал Марк. — Кто тебе сказал?
— Скверблюд!
Марта заплакала.
— Не бойся, — сказал ей Марк, — мы как-нибудь удерем.
Но хотел бы он знать — как? К счастью, как раз в этот момент показался оазис, и Марта отвлеклась.
Это был не очень большой оазис — не такой, как Лига Наций — но там были две, или три финиковые пальмы и арык. Все остановились, чтобы сделать желанный глоток воды. Финики были восхитительные. Марта сняла туфельки, чтобы остудить ноги в воде арыка. В них набралось порядочно песку и, когда она стала его высыпать, именно Марк первым заметил, как вместе с песком выпало что-то круглое, блестящее, серебряное.
Хотя он еще ни разу не видел этот предмет, ему не надо было объяснять, что это такое. Он выбросил вперед руку и на лету поймал талисман, не дав ему снова пропасть.
Катрин увидела его вслед за Марком.
— Ведь говорила тебе — не ползай там, где я копаю! — сказала она Марте.
Джейн увидела его вслед за Катрин.
— Это наш талисман! — воскликнула она. — Попроси, чтобы мы были дома! А ну-ка, дай мне!
Но араб Ахмед, стоявший рядом, тоже увидел блестевший кругляшок. Он шагнул к ним, схватил Марка за запястье, поднес его руку с талисманом к своим глазам, и прочел на нем таинственные знаки.
Выражение его лица изменилось. Больше он не походил на похитителя детей, задумавшего что-то недоброе. Он походил на праведника, который поймал вора в своем доме, или, что даже хуже, — в святилище своих богов. Голос его стал металлическим.
— Западный дети крадеть священный талисмань! — возопил он. — Священный талисмань, который пропаль много лет назад. А ну, верни!
Его рука накрыла талисман, но еще раньше Марк зажал талисман в кулаке. И он сказал первое, что пришло ему в голову:
— Желаю, чтобы ты оказался на полмили отсюда.
И тут же араб Ахмед, естественно, оказался на расстоянии в половину полумили, то есть в четверти
