— Любопытно, — заметил представитель ВВС, — достигнут ли ракетные снаряды такой высоты?
— Посмотрим, — не отрываясь от бинокля, отозвался Прозоров.
На площадке у ракетных аппаратов завыла сирена. Персонал спрятался в укрытие. Прозоров мысленно отсчитывал секунды: «раз, два, три, четыре, пять…»
Над площадкой вспыхнуло ослепительное зарево. С рокотом и свистом понеслись в поднебесье ракетные самолёты-снаряды, оставляя за собой огненные полосы. Между площадкой и наблюдательным пунктом поднялась стена пыли. Сверкнули огни второго залпа. Туча пыли расширилась, заслонив весь горизонт обзора. Раскаты грома потрясли землю. Видя, что дальнейшие наблюдения бесполезны, члены комиссии пошли в грот — в штаб управления «стратосферной артиллерией».
Раздался третий залп, заставивший всех пригнуться к земле. Стало душно, начало темнеть, как перед грозой.
Споряну сидел у пульта управления, не отрывая глаз от экрана радара. Стрелка прибора высоты уже стояла на делении 95, а «единичка» забиралась всё выше и выше. Члены комиссии молча стояли за его спиной, наблюдая за ползущей по экрану точкой.
Представитель ВВС, опытный авиатор, сразу понял, в чём дело. Подойдя ближе и наклонившись к Споряну, он спросил:
— Насколько я понимаю, один бомбардировщик «противника» всё же прорвался?
Они встретились взглядами.
Споряну кивнул головой и начал плавно переводить рычаги реле звукосветовых прицелов стратосферной установки. Точка быстро перемещалась по квадрату 36, то камнем устремляясь к земле, то свечкой уходя ввысь. Стрелки прибора высоты показывали снижение и подъём «единички» между делениями 85—100. Выждав момент, когда «единичка» снова пошла в отвесное пике, Споряну послал на высоту 85—95—100 по пять ракетных снарядов.
Казалось, секунды длятся слишком долго. Не мигая, Споряну следил за движением точки. И вдруг на экране вспыхнули жёлтые искорки и потухли. Там, где была «единичка», появилось тёмное пятнышко. Оно начало разрастаться, становилось всё темнее и темнее. Споряну включил стратосферную установку и обернулся к представителю ВВС, широко улыбаясь:
— Всё, товарищ генерал-лейтенант. «Единичка» больше не существует.
Он придвинулся к микрофону, чтобы вызвать Капустина, но рация полигона молчала. Капустин в это время разговаривал с патрульным самолётом, крича в микрофон:
— «Двойка», сообщите последние наблюдения…
— Сигары исчезли при столкновении со взрывами. Вонзившись во взрывные барашки на большой скорости, сигары не вышли из них. Падающих обломков не видел.
— Сгорели или взорвались?
— Взорвались в момент столкновения с барашками…
Пилот-наблюдатель не придал значения плеснувшим во все стороны огненным языкам и повторным взрывам, сопровождающимся сильным громом. Он не видел, как от быстро разрастающихся барашков алмазной россыпью понеслись к земле полосы прозрачно-голубого дождя.
— Обойдите зону с резким снижением. Поищите обломки или следы сгоревшего самолёта, дым, лесной пожар.
Капустин переключился на передатчик Споряну.
— «Горная», «Горная!»
— Я «Горная»… Где вы пропадали?
— Говорил с пилотом патрульного самолёта.
— Ну и как?
— Никаких следов.
Споряну помолчал. После некоторого раздумья проговорил удовлетворённо:
— Да-а, недурно.. Ну, Капустин, доставлять обратно тебе нечего. Возвращайся в Самгунь налегке и пиши генералу объяснение о том, как потерял всё своё вооружение… Ха, ха, ха! Шучу, конечно…
— Понимаю.
— Ну, я тоже даю команду своему поезду брать курс на Самгунь. Пока, до встречи в Самгуни.
— Есть до встречи в Самгуни…
ГЛАВА VII
ЗНАТОК РУССКОЙ ДУШИ
В купе спального вагона «Голубого экспресса», отошедшего от станции Самгунь, сидел в одиночестве белёсый, словно выгоревший на солнце, блондин. Невидимые брови, зеленовато-мутные глаза, заострённая кверху, стриженная под бокс, почти лишённая шеи голова и широко расходящиеся к ушам крупные скулы — казались не подходившими одна к другой деталями, случайно собранными вместе.
Десять лет Фрэнк жил в Китае. Он хорошо овладел китайским и японским языками. Последнее время обитал в Маньчжурии, изучал быт и нравы русских белогвардейцев. Теперь, как знаток русской души и русского быта, он ездил в Самгунь с удостоверением специального корреспондента «Воскресного журнала» для описания русской свадьбы с натуры. Однако Фрэнк интересовался больше не свадебными церемониями, а уединёнными заповедниками и, если старался попасть на свадьбы, то непременно в сёла, расположенные вблизи комбината редких металлов, ртутных рудников и озокеритовых месторождений. Его больше тянуло к отрогам Базальтового перевала, поближе к тем местам, где пахло добычей ценных руд.
Вот и сейчас он ехал с билетом до станции «Горячие ключи», но можно было с уверенностью сказать, что он сойдёт раньше. На этом участке железной дороги его уже знали. Он выходил на каждой станции, интересовался ценами на картофель, масло, сметану, приценивался к курам, но покупал лишь орехи или малину.
Поезд всё набирал скорость. Фрэнк Майкл Фостер, как звали корреспондента, позвонил в буфет вагон-ресторана и опустил раму окна. Через несколько минут послышался стук в дверь. Фрэнк приосанился, одёрнул полы костюма и сказал громко, с ударением на первом слоге:
— Входите!..
В дверях показалась черноглазая девушка в украинской блузке, белом переднике и белой косынке. Не входя в купе, она спросила:
— Что угодно господину?
Фрэнк расплылся в улыбке, обнажил ряд золотых зубов. Официантка повторила вопрос. Иностранец улыбнулся ещё многозначительнее и сказал с расстановкой и свойственной таким людям развязностью:
— Мне нужен сам директор ресторана и… бутылка русски коньяк. На закуска до?бри зе?рнисты и?кры, холожены осетровины и один ваза фрукт… с ваша выбора…
Девушка вышла. Отойдя немного, повторила вслух: «С ваша выбора… тьфу!..» — и скрылась в тамбуре вагона.
Вскоре пришёл директор вагон-ресторана, приземистый армянин с непомерно крупным, мясистым носом и бычьей лоснящейся шеей. Фрэнк пригласил его присесть к столику, достал из бокового кармана пачку дорогих папирос фабрики «Дукат» и протянул собеседнику, выговаривая слова с явно выраженным японским акцентом:
— Русски табака хорошо, густо ароматично…
Закурив папиросу, Фрэнк небрежно забросил ногу на ногу, пристально рассматривая сидящего напротив бритоголового директора ресторана, как бы изучая его внешность. Потом заговорил вкрадчивым голосом, стараясь придать дружелюбный тон начинающейся беседе:
— Мы — заграница, спечиаль корреспондент один афторитетна журнала. Приехала русски страна посмотреть кольхозное богато…
Послышался лёгкий предупреждающий стук. В открывшейся двери показалась вытянутая рука с подносом, уставленным яствами, затем и сама официантка. Молча поставив поднос, официантка
