Он встретился с Левиным около ограждения. Морской биолог вцепился в перила и выглядел крайне бледным. После короткой беседы выяснилось, что он страдает морской болезнью.
— В самом деле? — удивился Норман.
— Я работаю в лаборатории, — пояснил тот. — На суше, где нет этой постоянной качки… Чему вы улыбаетесь?
— Простите, — извинился Норман.
— Вам кажется весьма забавным, что морской биолог не переносит качки?
— Это нелепо, я полагаю.
— Многие из моих коллег страдают морской болезнью. — Левин посмотрел вдаль и сказал:
— На тысячи миль здесь пустынно.
— Океан.
— Меня от него мутит, — признался Левин.
— Итак? — сказал Барнс. — Ваше мнение о команде?
— Я подобрал ее шесть лет назад. В основном, группа хорошая, перспективная.
— Я хочу знать, кто из них может подвести.
— А почему это непременно должно случиться? — спросил Норман, покрываясь испариной.
— На глубине тысяча футов, в тесном подводном доме? — сказал Барнс. Послушайте… это же не курорт, а вы не военные водолазы, которые прошли специальную подготовку… Я должен быть уверен, что каждый член команды имеет хорошее здоровье и не выкинет какой-нибудь фокус.
— Капитан, я не пророк и не могу предсказать, кто из членов команды не выдержит экстремальной ситуации.
— Даже из-за страха?
— По любой причине.
— Я думал, это ваша специальность, — нахмурился Барнс.
— Состояние страха является одним из направлений моих исследований и я могу сказать, что страх может испытывать любая личность, но не могу предсказать кто конкретно выдержит стресс.
— Тогда какой же от вас толк? — вспыхнул Барнс. — Извините! Вы не можете провести с ними собеседование или какие-нибудь тесты?
— Таких тестов не существует.
— А Левин? — вздохнул Барнс.
— Он страдает от качки.
— Под водой нет никакой качки, так что это не проблема… Но что вы можете сказать лично о нем?
— Вряд ли он выдержит.
— Верно заметили… А Гарри Адамс? Он высокомерен.
— Да, — согласился Норман. — Но это, возможно, и к лучшему.
Исследования показали, что наиболее успешно справляются с стрессом неординарные личности, про которых говорят, что они слишком самоуверенные.
— Может быть, — допустил Барнс. — Несколько лет назад Гарри был одним из ярых сторонников СЕТИ, а сейчас вдруг сделался столь же ярым противником. Помните его нашумевшую статью?
Норман хотел было ответить, что нет, но тут в каюту зашел лейтенант.
— Капитан Барнс, вот снимок, который вы просили.
— О'кэй, — Барнс взглянул на фото. — Какие-нибудь новости о погоде?
— Никаких изменений — по данным спутника в этом районе 48 плюс-минус 12, сэр.
— Дьявол, — выругался Барнс.
— Неприятности? — спросил Норман.
— Дрянная погода, — пояснил Барнс. — Мы можем остаться без внешней поддержки.
— Значит, погружение отменяется?
— Нет, мы спускаемся завтра, как запланировали.
— Почему Гарри считает, что это не инопланетный звездолет?
Барнс нахмурился и подвинул на столе бумаги.
— Вот что я скажу, — произнес он. — Он теоретик… а теории это только теории, я же придерживаюсь фактов: на дне покоится нечто древнее и непонятное… и я хочу знать, что это такое!
— Но если это не инопланетный звездолет, тогда что?
— Отложим это до завтра… — Барнс взглянул на часы. — Сейчас опустится вторая станция. До завтра нам предстоит еще немало дел.
— Спокойно, доктор Джонсон. — Норман почувствовал, как два кронциркуля обхватили его руки, около локтей. — Прекрасно… Сейчас в бак, пожалуйста.
Медик отступил в сторону, и голый Норман залез по трапу к металлическому резервуару, до самых краев наполненному водой. Когда Норман погрузился в воду, она перелилась через край.
— Зачем это? — спросил он.
— Извините, док. Не могли бы вы окунуться полностью?
— Что?
— Только на секунду, сэр…
Норман сделал глубокий вздох и окунулся с головой.
— Прекрасно, сэр, можете вылезать, — медик протянул полотенце.
— Зачем все это? — спросил Норман, спускаясь по трапу.
— Чтобы вычислить общее содержание жира, — пояснил медик и указал на таблицу. — Вы выбиваетесь из графика.
— Почему?
— Вы занимаетесь зарядкой?
— Иногда. — Норман почувствовал угрызения совести, и полотенце обмотанное вокруг пояса, вдруг показалось слишком маленьким.
— Пьете?
— Немного, — он явно обретал уверенность, в этом не приходилось сомневаться.
— Можно поинтересоваться, когда вы в последний раз употребляли алкогольные напитки, сэр?
— Не помню… дня три назад, — вернуться в Сан-Диего, даже в мыслях, было очень трудно — он казался таким далеким. — Ну как?
— Прекрасно, доктор Джонсон… Жалуетесь на суставы, бедра, колени?
— Нет, почему же?
— Обмороки, потери сознания или провалы в памяти?
— Нет.
— Пересядьте сюда, сэр, — медик указал на электронный аппарат. Смотрите на зеленое пятно.
Он почувствовал резкий порыв воздуха и инстинктивно закрыл глаза.
Из аппарата выползла бумажная лента. Медик оборвал ее и взглянул на распечатку.
— Прекрасно, доктор. Если бы вы прошли…
— Я требую разъяснений, скажите наконец, что происходит!
— Понимаю, сэр, но мне необходимо покончить с вашими анализами к пяти часам.
Норман лежал на спине, а суетившиеся вокруг люди втыкали иглы в обе руки, в ноги и у паха. Он вскрикнул от внезапной боли.
— Худшее уже позади, сэр, — сказал медик, складывая шприцы на лед. Прижмите этот тампон…
Ноздри были зажаты, между зубов торчал мундштук.
— Не волнуйтесь, это для измерения углекислого газа, — сказал медик.
— Глубокий вздох… так… выдох.
Норман видел, как надулась резиновая диафрагма, поднимая стрелку шкалы.
— Повторите, сэр… Я уверен, это не предел.
Норман так не считал, но все же попробовал. Тут в комнату зашел другой медик.
— Вот его данные, — сказал он, протягивая лист бумаги.
— Барнс видел? — спросил первый.
— Да. Он сказал: все нормально, и просил продолжать.
— О'кэй… Он босс, — первый медик снова повернулся к Норману. Попробуйте сделать более глубокий вздох, док… если вас не затруднит.
К лбу и подбородку прикоснулся холодный кронциркуль, голову обтянула лента — измерялось расстояние от ушей до подбородка.
— Для чего это? — спросил Норман.
— Чтобы подогнать вам шлем, сэр.
— И я должен буду его надеть?
