— Разумеется, сэр.
На ужин подали сыр с макаронами. Сняв пробу, Норман отодвинул тарелку.
— Семнадцать часов, сэр, пора на лекцию, — сказал появившийся в дверях медик.
— Я никуда не пойду, пока вы наконец не объясните, какого черта надо мной измывались!
— Так предписывают инструкции, сэр.
— А почему меня нет в графике?
— Простите, сэр? А-а, вот вы о чем… Вы несколько тяжеловаты, чем предусматривает таблица размеров, сэр.
— Есть проблемы с моим весом?
— Уже нет, сэр.
— А другие тесты, что они показали?
— Сэр, у вас очень хорошее здоровье для вашего возраста и образа жизни.
— А что с погружением? — спросил Норман, надеясь, что его не допустят.
— С погружением? Я поговорил с капитаном Барнсом. Никаких проблем…
Вам туда, сэр.
Остальные уже сидели в комнате и пили кофе. Норман понял, как рад их видеть, и плюхнулся в кресло рядом с Гарри.
— Ты проходил этот проклятый осмотр?
— Еще вчера, — ответил Гарри.
— Они втыкали такую здоровенную иглу! — пожаловался Норман.
— В самом деле? Мне они такое не делали.
— А дышать с закрытым носом?
— И этого тоже, — сказал Гарри. — Похоже, ты прошел особую обработку.
Норман думал то же самое — и это ему ужасно не нравилось. Он вдруг почувствовал невероятную слабость.
— Ол райт, парни, время не ждет, — сказал шустрый мужчина, тут же выключив свет.
Норман даже не успел разглядеть его толком. Для него существовал только голос во мраке.
— Вы уже догадались, что это закон Дальтона, управляющий давлением смешанных газов, изображенный в алгебраической форме…
Появилось первое изображение.
«PP<а> = P<об> X(%) Vол<a>»
— Рассмотрим вычисление частного давления в идеальной атмосфере которое мы потребляем в данном случае, — для Нормана эти слова звучали китайской грамотой — он пытался вникать в суть, но пока продолжались графики и бубнил голос, его веки слипались и он дремал, — …при переходе в подводный модуль вы будете иметь тридцать три атмосферы… именно в этот момент вы переходите на экзот-газ, так как при давлении свыше восемнадцати атмосфер обычный воздух становится крайне опасным.
Норман перестал вслушиваться — жить без этих технических деталей куда спокойней. И он снова задремал выхватывая лишь обрывки фраз.
— …так как кислород токсичен, если углекислый газ превышает семь атмосфер…
— …азотный наркоз — здесь азот работает, как анестезирующее, происходит в экзот-атмосфере в случае, если парциальное давление превышает полторы атмосферы…
— …особое предпочтение придается открытой циркуляции, но вы будете иметь полузакрытую — с инспирированным колебанием от 608 до 760 миллиметров…
Норман снова задремал, а когда открыл глаза, все уже расходились по каютам.
— Я что-нибудь упустил? — спросил Норман у Гарри.
— Так, сущие пустяки, — тот пожал плечами. — Про всякие медикаменты.
Когда Норман добрался до своей каюты и рухнул в постель, светящиеся стенные часы показывали одиннадцать ночи.
Затем он заснул.
ЧАСТЬ ВТОРАЯБЕЗДНА
Глава 7
СПУСК
Мини-подлодка «Харон-V», установленная на плавучей платформе, покачивалась на поверхности. Ярко-желтая, в утреннем свете, она напоминала детскую игрушку, плавающую на большом барабане.
Норман вылез из надувного «Зодиака» на платформу и пожал руку молодому, не больше восемнадцати лет, пилоту.
— Вы готовы, сэр? — спросил пилот.
— Да, — ответил Норман. Он был готов, как всегда.
Вблизи «Харон-V» уже не походил на игрушку. Он был невероятно массивный и мощный. Норман посмотрел на большие болты, скрепляющие изогнутый акриловый иллюминатор, и потрогал их руками. Пилот улыбнулся.
— Качаете шины, сэр?
— Нет, я вам доверяю.
— Вот по этому трапу, сэр.
Норман вскарабкался по узким скобам на верх лодки и увидел открытый круглый люк. Он заколебался.
— Сядьте на край, просуньте ноги, затем спускайтесь, — посоветовал пилот. — Сожмите плечи и впихните ваш… так, сэр.
Изгибаясь, Норман пролез внутрь, где было так тесно, что он не мог выпрямиться — аппарат был нашпигован циферблатами и механизмами. Внутри уже ждал Тед, радуясь как ребенок.
— Это ли не фантастика! — воскликнул он. Норман завидовал его беспечному энтузиазму. Сам он чувствовал себя стесненно и немного нервничал. За ним влез пилот, лязгнул тяжелым люком и поинтересовался:
— Все в порядке? — Они кивнули.
— Извините, но большую часть спуска вам придется лицезреть мой зад, пилот оглянулся. — Начнем, пожалуй. Моцарт пойдет? — он вставил кассету и улыбнулся. — Погружение займет тринадцать минут, и музыка скрасит наше путешествие… Если вам не нравится Моцарт, могу предложить что-нибудь другое.
— Моцарт — это прекрасно, — сказал Норман.
— Просто великолепно, — подтвердил Тед. — Это возвышенно!
— Чудесно, джентльмены.
Субмарина качнулась, засвистело радио. Пилот что-то сказал в головной микрофон — в иллюминаторе показался аквалангист и махнул рукой. Послышался всплеск, и они начали погружаться.
— Как видите, джентльмены, платформа опускается, — пояснил пилот. Аппарат не может устойчиво держаться на поверхности, и мы погружаемся вместе с платформой… с которой сойдем на глубине сто футов.
Они видели стоящего на платформе аквалангиста — вода дошла до его пояса, потом захлестнула иллюминатор. Из акваланга потянулась цепочка пузырей.
— Мы под водой, — сказал пилот, регулируя клапаны над изголовьем послышался пронзительный свист воздуха и бульканье пузырей. Свет, проникающий через иллюминатор, стал возвышенно-голубым.
— Какая красота! — восхитился Тед.
— Сейчас мы сойдем с носителя, — объявил пилот.
Заурчали моторы и подводный аппарат двинулся с места. Аквалангист куда-то пропал и теперь в иллюминатор не было видно ничего, кроме толщи синей воды. Пилот включил Моцарта.
— Расслабьтесь, джентльмены, — сказал он. — Скорость погружения восемьдесят футов в минуту.
Норман слышал гул электромоторов, но не чувствовал никаких признаков движения; только становилось все темнее и темнее.
— Знаешь, нам очень повезло, — сказал Тед. — Во многих районах Тихий океан настолько глубок, что мы никогда не смогли бы спуститься лично, — и он объяснил, что просторы Тихого океана, покрывающего половину поверхности Земли, имеют среднюю глубину две мили. — И лишь в немногих местах она меньше. Относительно небольшой прямоугольник между Самоа, Новой Зеландией, Австралией и Новой Гвинеей — это великая равнина, сродни Западно-американской — если не считать, что она находится на средней глубине две тысячи футов. И мы садимся…
