сильные руки, густо поросшие черными волосами, переливались мириадами огоньков, они мерцали, звали к себе. Искра потянулась, откликнулась на этот призыв! Высоко. Рукой не дотянуться до воды. Девушка мигом сбросила туфли, она была без чулок, и села на камень. Оперлась на сильное, крутое плечо Корзуна, звонко рассмеялась, болтая в воде ногами.
— Искупаюсь! Ей-богу, искупаюсь.
— Здесь нельзя. Пляж за вашей фабрикой. Завтра пойдем туда.
— А я хочу сейчас! Кто мне запретит?
— Милиция. Она на катерах…
— Ха-ха, подумаешь! Разве милиция вам не подчиняется? Вы ведь сейчас в прокуратуре работаете?
— Закон, Искра, есть закон. Он один для всех, — сказал Корзун.
«Вот оно что, — подумала девушка, — верно говорили подруги: сухарь он и есть, этот «служба- дружба». Настоящий сухарь. Недаром никто не вышел за него замуж! Для такого служба дороже жены. Ей- богу».
Она вздохнула, насупилась.
— Нашу скамейку заняли, — вывел ее из задумчивости Корзун.
— Ну и пусть! А где ваш платок?
— Там.
— Зачем же он там? Несите сюда, — приказала девушка. И сама удивилась своему поведению.
Он пошел покорно, словно ребенок. Принес и постелил на камни. Сели рядом.
Море играло и искрилось вокруг них, теплое, ласковое на поверхности, а в глубине — холодное, страшное.
— Теперь я знаю, — сказала Искра.
— Что?
— А то, что у вас все было наоборот. Когда вы говорите, что не искали свою девушку, не добивались ее, как тот в кино. Значит, девушка сама долго вас ловила, а вы удирали от нее. Она стремилась вам навстречу, как речка к морю, а вы бежали от нее все дальше… Так и море может высохнуть. Ну что, на этот раз угадала я или нет?
— Угадали, Искра. Все угадали, — мрачно ответил Корзун.
— Но почему? Зачем вы так делали? Это ведь преступление — мучать себя и других…
— Не знаю. Я хотел как лучше… На фронте я любил одну радистку. И она меня. Хотели пожениться. Но я подумал: «А что, если меня убьют? Одной вдовой на свете больше? Одним ребенком-сиротой? Зачем?» Этого я ей, конечно, не сказал. Но она почувствовала мои колебания, и мы разошлись…
— Жаль, — вздохнула Искра. — И больше никого не встретили?
— Встретил.
— И что? Снова колебались?..
— Должно быть, так… А потом этот шлагбаум на пути к Новограду. Все вечера там, а иногда и ночи. Еще война шла. Думал, после войны встречу. Не встретил.
— А наша Олеся? Снова колебались? Пока то да се, а морячок и подхватил ее, — смелее продолжала Искра, возбужденная тем, что он так легко покоряется ей. И главное, искренне все рассказывает.
— Точно. Пока то да се, а морячок тут как тут…
— Верно. Природа не терпит пустоты. Таков закон, — повторила Искра когда-то заученное в школе. И тотчас принялась успокаивать Корзуна: — Да не горюйте. Хотите, я вам помогу?
— Чем?
— Очень просто. В нашей бригаде есть три свободных девушки. Это я вам точно говорю. Но одна сразу отпадает…
— Кто?
— Конечно, Светлана Козийчук, наша книжная душа. Хоть она и красива, но все равно пары из вас не получится. Она борщ станет варить, а носом все равно уткнется в книжку. Вот и пропал обед. А у вас день и ночь законы. Ну все эти судебные статьи, параграфы, или как они там называются… Словом, ясно. Светлана отпадает… Остаются две. Галя Диденко и Стася Богун. Ну конечно, Стася. Красивая, добрая, преданная Стася. Она будет так любить мужа, что даже представить трудно. Крепче, чем свою Галю. Даю слово! Только здесь есть одна трудность.
— Какая?
— Галя и Стася давным-давно поклялись друг другу, что их никто и никогда не разлучит. Даже Олеся. Она хотела поставить свою кровать между ними — не дали. Отказались. Познакомила их с красивыми моряками. Ничего не вышло. Куда Галя, туда и Стася. И ребята ничего не могли поделать. Так и оставили их. Но раз такое дело, я помогу вам, Иван…
— Каким образом? — нарочито удивился Корзун. Весь этот разговор уже надоел ему, но он и бровью не повел. Человек по натуре мягкий, он не хотел огорчать Искру, не решался прерывать ее.
— Мы все вместе пойдем в город. Галя, Стася и мы с вами. Поедем в дальнюю бухту Омега. Я все беру на себя. Как именно? Да очень просто. Поедем в самое время «пик». На автобусной остановке я задержу Галю, а вы со Стасей сядете через переднюю площадку. Вам можно. И уедете, а мы останемся. Что? Не разрешается через переднюю? Ну, тогда протолкнетесь нормально, как все люди, которые возвращаются с работы. Она испугается, заметив, что нас нет, но кричать не станет. Наша Стася трусиха. Немного подождете нас в Омеге, потом уйдете… Ну, там и договоритесь… А мы просто не поедем. Пойдем в кино, и все. Договорились? Когда магарыч? До поездки или после?
— Потом, Искра, потом. Спасибо, спасибо за заботу. Но разрешите помочь и вам, — вдруг сказал Корзун.
— Мне? — вытаращила удивленные глаза девушка. — В чем?
— В том, чтобы вы счастливо вышли замуж. Чтобы вас больше не преследовал и не шантажировал этот бандит с большой дороги…
Искра осела, прижавшись плечом к Корзуну, задрожала.
— Вы о Вале?
— Да, Искра. Не таитесь. Паспорт вашего брата тоже у меня. Валентин обманул вас. Он из-за денег хотел убить Ирину Чугай, там, на рельсах… Вас он не любит и никогда не любил. Ему был нужен паспорт, а не ваша любовь. Будьте же смелы и мужественны, Искра. Взгляните правде в глаза.
— Теперь гляди не гляди, все равно вы не поверите, что мы с Олесей приходили к вам, но вы в отпуск уехали. А то бы мы еще раньше все рассказали. Не губите меня, Ваня… Не губите…
Корзун обнял Искру за плечи. Осторожно и ласково, как только мог, рассказал о своей поездке в Самгородок, о встрече с ее братом, который еще ничего не знает. Беда в том, что Валентин Зубашич до сих пор гуляет на свободе и, верно, обманул еще не одну девушку или женщину, а быть может, отнял у кого-то и жизнь. Зубашич опасный преступник, бандит и убийца. Родился и вырос в Харькове. Там у него сын от третьей жены.
Услыхав о сыне и третьей жене, Искра зарыдала. Умом она уже все поняла, а сердце еще не верило.
— Ну что вы, Искра? Все уладится, я очень рад, что познакомился с вами, что мы стали друзьями, — уговаривал ее Корзун.
— Друзьями? И вы после всего станете дружить со мной?
— Буду, Искра. Даю вам слово. Только помогите мне. Он, я знаю, писал вам письма…
— Нет, нет, — отшатнулась девушка. — Он мне ничего не писал… Ох, боже мой, боже!
— Да поймите же вы наконец, Искра, мне не нужны эти письма. На кой они мне черт…
— Не нужны? — она с мольбой подняла на него глаза, большие, полные слез.
— Конечно, не нужны. Меня интересуют только конверты. Письма оставьте себе, а мне дайте конверты. Ну как вы не понимаете простых вещей? Там есть адрес…
— Ох, нет там никакого адреса! Нет! — снова разрыдалась Искра, и плечи ее конвульсивно вздрагивали.
— Как нет? Почему? А почтовые штемпели?
— Нет и штемпелей никаких, Ванечка, дорогой. Ведь эти письма я сама писала. Сама себе. И носила
