Дни

за ней и, как взволнованное стадо гусей, пересекают нейтральную полосу.

Протолкнувшись через трио Техноидов, мисс Дэллоуэй протискивается между мистером Армитеджем и Крисом. Мистер Армитедж как раз рассказывал Крису, какой полезной оказалась дополнительная площадь для заманивания покупатели в «Компьютеры». Он уже высказывает мысль, что было бы неплохо расширить подобным образом и другие входы в отдел, когда она прерывает его на полуслове:

– Ребекка Дэллоуэй.

Крис быстро поворачивает голову. Но взгляд и внимание, кажется, запаздывают на пару секунд.

– А кто вы?

– Ребекка Дэллоуэй, – повторяет она терпеливо.

– Нет, я имею в виду – чем вы занимаетесь?

– Возглавляю «Книги».

– А-а. Хорошо. Понятно.

– Прежде всего, мастер Крис, мне хотелось бы сказать, что, будучи преданным сотрудником магазина вот уже двадцать пять лет, я испытываю лишь глубочайшее уважение к тому, как вы и ваши братья управляете «Днями», и я никогда не осмелилась бы ставить под вопрос вашу бесспорную компетенцию.

– Как легко вам дается лесть, мисс Дэллоуэй, – говорит мистер Армитедж совсем тихо, так что Крис его не слышит. – Не лопатой кладете, а кисточкой мажете.

И это ей приходится выслушивать от перворазрядного лукавого подхалима! Но мисс Дэллоуэй не так-то легко сбить с толку.

– Я вовсе не намерена оспаривать какое-либо решение, принятое по экономическим соображениям. В конце концов, мы же все работаем ради общего блага магазина, верно? – Тут она пытается изобразить заискивающую улыбку. Зрелище не из лучших – она и сама первая это признала бы, но что делать: отчаянные времена требуют отчаянных мер. – Однако, я полагаю, вы согласитесь, когда увидите размер спорной территории, что тот ничтожный прирост, который она приносит цифрам продаж отдела «Компьютеров», едва ли стоит времени и усилий, которые затрачивают мистер Армитедж и его персонал, выставляя там свой товар.

Неплохо, думает она. Призыв во всем блюсти выгоду. А это, несомненно, – ахиллесова пята братьев Дней.

– Но, мисс Дэллоуэй, – встревает мистер Армитедж, прежде чем Крис успевает раскрыть рот для ответа, – по той же самой причине, раз эта площадь столь мала, она едва ли стоит траты времени и усилий, которые ваш отдел посвящает попыткам вытурить оттуда мой отдел. Может, вам лучше направить часть той энергии, которую вы тратите на борьбу с нами, на зазывание покупателей и повышение огорчительного уровня продаж своего отдела.

– Уровень продаж не был бы столь «огорчительным», мистер Армитедж, если бы нам позволили оставить за собой то пространство, которое принадлежит нам по праву.

– Верно, верно! – вставляет Оскар, а ему вторят Салман с Куртом.

От этого выражения поддержки мисс Дэллоуэй словно затвердевает с головы до пят, как кожаные ножны, когда в них вложен меч.

– И, как подтвердят мои подчиненные, – продолжает она, – наше неукоснительное выполнение своих обязанностей в качестве служащих «Дней» неизбежно оказалось скомпрометировано ввиду многократных актов агрессии и устрашения со стороны отдела «Компьютеров». Как же мы можем целиком сосредоточиться на своих покупателях и товарах, если постоянно находимся под угрозой насилия и постороннего вмешательства?

– Если под угрозами и вмешательством вы подразумеваете предъявление прав на то, что законным образом принадлежит нам, тогда я и мои подчиненные виновны, – говорит мистер Армитедж. – Да, мы угрожали, да, мы вмешивались. Но нам не пришлось бы прибегать к столь решительным действиям, если бы вы и ваши Книжные Черви, мисс Дэллоуэй, с самого начала не проявили такого упрямства. Да это даже не упрямство – это бунт!

– Бунт!

– Вы же получили электронный меморандум из Зала заседаний с распоряжением передать лишнюю площадь «Компьютерам», не так ли? Ведь был такой меморандум, правда же, мастер Крис? Он исходил от самых высших инстанций «Дней». А потому сопротивление приказу, который содержался в этом меморандуме, представляется мне по меньшей мере актом неподчинения – если не открытым бунтом.

– Не преувеличивайте. – Мисс Дэллоуэй чувствует, как у нее краснеют щеки. Она так и знала, что это случится. Мистер Армитедж выворачивает спор наизнанку, пытается показать, что это она неправа. Она обращается к Крису: – Он преувеличивает, сэр. Хочет убедить вас, будто я каким-то образом противилась вам. Разумеется, это не так. Как я уже говорила, я – преданная сотрудница магазина на протяжении вот уже двадцати пяти лет. Не стану же я идти против людей, которые обеспечивали меня работой в течение четверти века?

– Значит, не станете? – Мистер Армитедж многозначительно приподнимает брови.

– Нет, конечно.

– Но если я выполняю приказы братьев, а вы мне оказываете сопротивление, то, значит, по определению, вы оказываете сопротивление братьям.

– А равняется В, а В равняется С, следовательно, А должно равняться С. Если бы только мир подчинялся простым законам вашей логики, мистер Армитедж. – Мисс Дэллоуэй приближается на шаг к мастеру Крису, сокращая не только (как она надеется) физическое расстояние между ним и собой. Она улавливает исходящий от него запах, и его рассеянно-безразличный вид получает неожиданное объяснение. Она ужасается, но понимает, что сейчас ни в коем случае нельзя сдаваться. – Но вы бы только видели, сэр, с какой бесцеремонностью «Компьютеры» накинулись на новое пространство, не вымолвив ни слова извинений в мой адрес, не чувствуя ни капли раскаяния, – нет, одна только наглая, хамская уверенность, что я уступлю им все, чего они захотят. Если бы вы только видели это, думаю, вы бы согласились с моим мнением: они этого не заслужили.

– Ах вот как, значит, мы уже толкуем о том, что мы заслужили, а не о том, что нам разрешили, – подхватывает мистер Армитедж. – То есть речь о нашем отношении к вам, которое вы, в вашей безграничной мудрости, сочли неподобающим.

– Неподобающим, непорядочным, неприличным…

– Ну, а если бы мы явились к вам с букетом цветов и коробкой шоколадных конфет и попросили бы вас: «Дорогая мисс Дэллоуэй, не будете ли вы так добры, не соблаговолите ли уступить нам те десять квадратных метров вашей торговой площади, которые, согласно указу братьев Дней, уже являются нашими?» Тогда вы бы пошли нам навстречу, даже не пикнув? Что-то я сильно сомневаюсь.

– Ну, тогда я бы еще согласилась подумать.

– Подумали бы – а потом взялись бы за дело и поступили точно так же. – Мистер Армитедж, глядя на Криса, демонстративно пожимает плечами. – Бесполезно, сэр. Нет смысла все это обсуждать. Так мы никуда не продвинемся – пока мисс Дэллоуэй наконец не поймет, что приказ, полученный от вас и ваших братьев, – не какой-то пустяк, от которого можно отмахнуться, если он пришелся ей не по вкусу. Все мы знаем, что такое задетое самолюбие, но бывают случаи, когда нужно признать свое поражение и смириться с неизбежностью. Отнеситесь к этому – если только можно употребить такое выражение, обращаясь к даме, – отнеситесь к этому по-мужски.

– Да мужчина отнесся бы к этому вдвое хуже, – парирует мисс Дэллоуэй. – Мой пол издавна вел себя куда благороднее мужчин перед лицом несправедливости и угнетения. Пора бы уж изменить это старое выражение, лучше говорить: «отнеситесь к этому по-женски».

– Да говорите как угодно. Проглотите обиду. Ретируйтесь с достоинством. Прогнитесь под изменчивый мир. Плывите по течению.

– А вот мне как раз хочется плыть против этого течения.

– Выживает та ива, которая гнется под порывом ветра.

Мисс Дэллоуэй не в силах сдержать взрыв презрительного смеха.

– Где вы только выкопали эту нелепую премудрость, мистер Армитедж? В каком-нибудь руководстве по укреплению самосознания для честолюбивых начальников?