Руслан только фыркнул. Опустив голову, он долго шарил взглядом по бесчисленным кнопкам, переключателям и индикаторам. Наконец он нашел нужную панель с надписью «автопилот». На ней было всего три переключателя, и все три подписаны: включение-выключение, настройка, обратный курс. Вот последний Руслану и был нужен.
Звук щелчка переключателя заглушило завывание марсианского ветра, а потом надрывно взвыли турбины машины. Поток песка ударил в лицо Руслану, и если бы не «очки» Визиря, он бы наверняка остался без глаз.
Сиденье под ним качнулось, и, чуть наклонившись, транспорт поднялся в небо. В грузовом отсеке техники отчаянно колотили в люк кабины, но на них можно было не обращать внимания. Они никак не могли помешать Руслану.
— И что теперь?
Ветер с песком врывался в кабину, пытаясь содрать одежду с тела Руслана.
— Я бы на твоем месте хорошенько обыскал каюту. Наверняка найдешь что-нибудь интересное.
— ?
— Ну, например, нам бы очень пригодились крупномасштабные карты. Электроника электроникой, но порой даже самая хорошая машина может отказать. — С этим Руслан был совершенно согласен.
Осторожно встав с сиденья пилота, он протиснулся между креслами, стараясь не наступать на трупы, раскачиваясь, как тростинка под ударами безумного ветра.
Собственно, в рубке искать было негде. Пара голографических журналов в сетках за спиной пилотов. В шкафчике у двери, в которую все еще колотили неугомонные техники, — кислородные фильтры — жизненно важная вещь на Марсе, но для Руслана с его способностями совершенно бесполезная. А вот на нижних полках шкафчика нашлось кое-что полезное: два пакета НЗ и аптечка с медикаментами. Руслан хотел забрать и то и другое, но симбионт остановил его:
— НЗ возьми, а аптечка тебе без надобности, пока я с тобой.
Еще там были какие-то карты. Руслан забрал их, не глядя, сунул в карман. С тем зрением, которым он обладал в данный момент, рассматривать карты было бы весьма затруднительно. И еще там была ракетница. Тут Руслан засомневался: имея два пистолета с запасными обоймами, брать ракетницу… Сигналов он явно подавать никому не будет. Ну а потом все же сунул ее в карман, решив, что оружия мало не бывает. А еще там была фотография одного из пилотов с красивой коротко стриженной брюнеткой и девочкой лет двенадцати.
Взяв фотографию, Руслан медленно опустился на пол, спрятавшись от ветра за сиденьем пилота. На миг его взгляд скользнул в сторону, на лицо пилота — того самого, с фотографии. Он лежал на полу, запрокинув голову, рот его был приоткрыт в злом оскале, а глаза выползли из орбит, превратившись в мутные пуговицы. Неожиданно на Руслана накатила волна грусти.
«Еще один, — пронеслось у него в голове. — А ведь у этого человека, да и у всех тех, кто остался там, возле спасательного модуля, были семьи. И теперь их близких ждет горе, потому что их брат, сын, муж ушел навсегда. Ради чего они погибли: ради того, чтобы жил он? Нет. Ради какой-то высшей цели…» Подобные мысли не первый раз рождались в голове Руслана. Еще там, в Санкт-Москоу, наслаждаясь боевиками, он часто думал: «А что происходит с семьями «плохих парней», ведь они плохие только в данной ситуации. Например, только то, что они устроились на работу к какому-нибудь политику-негодяю, с которым борется главный герой, не делает их отбросами общества, по которым никто и плакать не станет.
— Кажется, твои мысли пошли не в ту сторону, — вмешался Визирь.
Пальцы Руслана сами собой разжались, и фотография пилота с его семьей, крутясь, полетела по кабине, а потом сильный порыв песчаного ветра подхватил ее…
— Долго ты будешь подслушивать мои мысли! — взвился Руслан. — Или…
Однако Визирь не дал ему договорить:
— Вот она — человеческая неблагодарность! Ты стараешься, спасаешь этого дурня, а он… Нет, только посмотрите на него. Давай-ка, мальчик, определимся: будем мы и дальше спорить по каждому поводу и сопли пускать до полу или подчинимся Закону Выживания. Знаешь, есть такой закон. И согласно этому закону каждый сам за себя. Не надо строить из себя великого гуманиста. Ты вправе быть гуманистом, если тебе ничего не угрожает, если жизнь твоя в безопасности, а вот если ей что-то грозит… Ты в первую очередь должен думать не о высших гуманных ценностях, а о том, как спасти свою шкуру. Как тебе увернуться от очередного пинка судьбы, и даже если наносят его хорошие люди, то придется разобраться с этими хорошими людьми, иначе они разберутся с тобой. И некому будет сидеть, пускать сопли и рассуждать о справедливости.
— Но…
— Некогда спорить. Мы уже подлетаем. Слышишь, звук работы двигателей изменился?
И в самом деле двигатели транспорта звучали теперь совсем по-другому, а через мгновение ветер начал стихать.
— Осторожно выгляни и погляди, что там происходит.
— Может, лучше… — Руслан хотел было сказать, что станет увереннее чувствовать себя, если пересядет в кресло пилота и пристегнет ремни.
— Ты меня слушай! — судя по интонации, Визирь и в самом деле начал злиться. — Если я сказал: осторожно посмотри, то осторожно посмотри. Там могут быть телекамеры или еще какая-нибудь хрень.
Мысленно согласившись с тем, что Визирь прав, Руслан осторожно приподнялся над краем приборной доски и выглянул наружу. Но кроме неба и верхушек антенн он ничего не увидел. Зато совершенно явно ощутил, что транспорт пошел на снижение. Где-то внизу с ужасным грохотом заработали гигантские сервомеханизмы. А потом неожиданно солнечный свет сменился электрическим — транспорт спустился в ангар.
— За дело. Тяни тень, вырубай свет.
— Вырубать свет?
— Ну почему ты как маленький ребенок, почему тебе все нужно повторять по два раза, разжевывать и растолковывать?
С грохотом транспорт шлепнулся на железное основание.
— Быстрее! Ты же не хочешь, чтобы тебя обнаружили?
