чем-то еще. В конце, как водится, отдельный раздел, посвященный всяким звездам шоу-бизнеса. Ничего особенного. Стандартный набор новостей. То, что зачитывают, наверное, все радиостанции мира раз в час. Внизу листа логотип новостного агентства.
От изучения распечатки меня оторвал голос нового коллеги:
— Наушники надень! Сейчас отбивка пойдет!
Я поспешно нацепила огромные «уши». В них зазвучала бодрая музычка и замогильный потусторонний голос объявил: «Радиостанция «Свобода Звука». В путь по волнам музыки», а самоуверенный женский добавил: «Восемнадцать часов в столице. Новости».
И тут весь мой мандраж куда-то испарился. Уже совершенно не беспокоясь о последствиях, я зачитала новости, даже не пытаясь подражать интонациям профессиональных дикторов с радио. Интуиция подсказывала: все равно не получится, а Жужельского мое чтение вроде бы устроило. Под конец, совсем обнаглев, я добавила:
— С вами была Соболева Алиса. До встречи.
В «ушах» снова заиграла отбивка. Пухов демонстративно зааплодировал:
— Ну вот, а говоришь — не умеешь.
— И это все? — Я почувствовала легкое разочарование. И стоило волноваться!
Сева, правильно поняв мои чувства, лишь ухмыльнулся:
— Нет, это только присказка, сказка впереди. После рекламы.
— А что мне делать во время эфира?
— О, это уж ты не беспокойся. Там увидишь, — ответил он и заговорщически подмигнул. — Главное, что бы ни случилось, не ударяйся в панику, не теряйся и делай вид, что так и задумано, тогда все отлично пройдет.
В «ушах» закончилась реклама «продвинутых курсов живого английского языка» и зазвучала новая отбивка. Сева поднял руку, призывая меня к молчанию.
— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. В эфире программа «Пух и прах» и я, ее ведущий, — Сева Пухов. Сегодня, дорогие мои, мы поговорим о празднике, который ежегодно создает головную боль всему мужскому населению нашей страны, о светлом, радостном весеннем празднике. Некоторые острословы еще называют его гинекологическим. Специально по случаю праздника я решил сделать подарок слушательницам и снова разбавил суровый мужской коллектив нашей радиостанции представительницей пола, традиционно именуемого «слабым». Встречайте, дамы и в особенности господа — Алиса.
Выпалив все это в микрофон, он нажал какую-то кнопку на пульте и довольно откинулся в кресле. В наушниках зазвучала запись восторженных аплодисментов. Я молчала, несколько офигев от такого представления. Через пару секунд моего выразительного молчания Сева снова взял инициативу в свои руки.
— Молчит, молчит моя новая коллега. Стесняется поприветствовать нас. Алиса, порадуй наших слушателей, скажи какую-нибудь глупость!
— Э-э-э, — протянула я в микрофон. — А что бы ты хотел услышать?
— А ты всегда говоришь другим то, что они хотят слышать? — с живым интересом поинтересовался Пухов.
— Ну, обычно по ситуации, — ответила я, все еще не понимая, чего он от меня ждет.
— Предположим, ситуация благоволит. Радиослушатели все еще ждут от тебя глупость, можно даже две — регламент позволяет.
— Ну... я думаю, что Восьмое марта — хороший праздник, для многих даже семейный. Мы вот с семьей всегда его празднуем.
— А как насчет двадцать второго апреля? — с преувеличенным сочувствием поинтересовался Сева.
— Двадцать второе апреля? А это праздник? — я судорожно пыталась припомнить, чего такого важного празднуют в этот день. Дата была смутно знакома, что-то такое вертелось в голове, но связать ее с конкретными событиями не удавалось.
— Праздник. И для некоторых даже семейный. Прекрасный, светлый праздник. Ну же, Алиса, ты наверняка вспомнишь, если постараешься!
— Китайский Новый год, — неуверенно предположила я.
— Великолепно! Ты сказала две глупости и уложилась точно в регламент. — Сева выглядел довольным, как объевшийся сметаны кот, а меня все это начало изрядно злить. Я не привыкла чувствовать себя дурой и тем более не привыкла к тому, чтобы самоуверенные жлобы самоутверждались за мой счет, поэтому стала прикидывать, как бы поизящнее его посадить в лужу.
— Но давайте вернемся к нашему празднику. Точнее, не к нашему, а к женскому. Алиса, как ты считаешь, почему бабский день празднуют именно восьмого марта?
— Честно говоря, понятия не имею. Но думаю, ты сейчас нам расскажешь.
— Ну хорошо — начнем с малого. Как ты считаешь, когда столь любимый твоей семьей праздник отпраздновали в первый раз?
— Восьмого марта, — сказала я и злорадно улыбнулась.
— Умничка, догадалась. А в каком году?
Нет, больше он меня так не поймает.
— Если ты мне дашь подглядеть в твою шпаргалку, я назову точный год.
— Ах, я бы дал, но у меня нет никакой шпаргалки! — Сева демонстративно взмахнул пустыми руками. — Да и не нужна она, пока я помню школьные уроки истории. Итак, дорогие радиослушатели, Алиса ответа не знает. Давайте примем звонок, может быть, кто-нибудь из вас окажется более эрудированным.
С этими словами он нажал какую-то кнопку на пульте. Я услышала в наушниках длинные гудки, потом густой мужской бас:
— Алле!
— Здравствуйте, вы в эфире! Представьтесь, пожалуйста.
— Меня Володя зовут.
— Здравствуйте, Володя. Скажите, что вы думаете по поводу Восьмого марта?
— Дурь все это. Дурь и одни траты. — Даже по голосу было ясно, что мужик аж лучился праведным гневом. — Я вот владелец бизнеса. Это просто вредительство —- такие праздники устраивать. Сначала все неделю пьют, потом неделю пьют. Две недели нормальной работы нет. Этот праздник только бабам выгоден, чтобы серьги и шубы выколачивать из мужей. Еще всякие Гиви, которые цветами торгуют, наживаются...
— Спасибо, я понял вашу мысль, — перебил его Сева. — А как вы считаете — когда Восьмое марта отпраздновали в первый раз?
— Да когда-то в начале века. То ли в десятом году, то ли в пятнадцатом. Точной даты не помню, но это социалисты придумали.
— Да, вы совершенно правы, Володя. Спасибо.
— А двадцать второго апреля мой тезка Владимир Ульянов родился. Скажите вашей девочке, что стыдно не знать таких вещей! Знаете, Сева, — тут он заволновался, заговорил быстро и даже немного заискивающе, — я всегда с таким удовольствием вашу передачу слушаю. Но вот зачем вы все время каких- то идиоток в эфир пускаете? Что Марина ваша, что Катя, теперь вот Алиса. И не я один так думаю, все мужики так считают.
— Ничего не поделаешь, Володя, это требование компании. Спасибо за теплые слова, оставайтесь с нами.
В наушниках раздались короткие гудки.
Хммм... Интересная информация про «идиоток в эфире», стоит обдумать на досуге.
— Прав, совершенно прав оказался наш радиослушатель. Впервые Восьмое марта отпраздновали...
Сева углубился в историю, а я — в свои невеселые мысли. Роль моя была понятна совершенно: «баба-дура», над которой прикалываются и Сева, и мужчины-слушатели.
Ладно, ради расследования можно побыть и дурой.
Мой коллега распинался еще минут двадцать. Иногда он обращался ко мне с вопросами или
