не поедем. Сегодня мы выйдем в Грантчестере, а на Аляску поедем несколько позже.
«Ну что бы ей заняться собственными делами», — с тоской подумал доктор и снова погрузился в чтение, словно его жизнь зависела от того, как быстро он осилит газету.
Судя по всему, даме было ужасно скучно, и она не могла сдержать любопытства.
— Бедняжка страдает от ревматизма? — спросила она вполголоса и кивнула головой в сторону Софи. — Я видела, как вы внесли ее в карету на руках.
— Никакого ревматизма! — проворчал доктор. — У нее слишком короткие ноги, и она не может ходить. У нее это с рождения.
— Боже! — сочувственно вздохнула дама. — Какое несчастье!
— Сейчас я упаду на пол, — вдруг шепнула из-за вуали Софи.
Доктор отбросил газету, схватил в охапку Софи и попытался усадить ее повыше.
— Какая великолепная шубка! — восторженно пискнула дама. — Настоящий котик или, может быть, бобер?
Плащ распахнулся, и на свет выглянул хвост Софи.
— Ей нельзя простужаться, — вынужден был солгать доктор и поспешил укутать больную.
— Кем она вам приходится? Дочерью? — не унималась дама.
Доктор открыл было рот, чтобы ответить, но Софи опередила его.
Громкий рев потряс почтовую карету. Вуаль уже давно щекотала тюленихе усы, и вот наконец-то Софи чихнула. Доктор бросился к ней, но не успел ее поддержать, и тюлениха сползла на пол.
— Бедняжка, ей так больно, — покачала головой дама. — Кажется, она потеряла сознание. Сейчас я подам ей мою нюхательную соль. Со мной в пути тоже нередко такое случается, поэтому я всегда вожу при себе флакон. Вы заметили, как воняет рыбой эта убогая карета? От этого запаха кому угодно станет дурно.
Пока дама искала в сумочке нюхательную соль, доктор успел водрузить Софи на прежнее место, а сам сел между тюленихой и мужчинами, которые оставили свой спор и стали приглядываться к «больной».
— А вот и мой флакон с солью! — воскликнула дама и протянула Софи красивый, оправленный в серебро флакон. — Приподнимите ей вуаль и дайте понюхать. Ей сразу же станет легче.
— Нет-нет! — испуганно возразил доктор. Он уже мысленно представил себе, как расчихается Софи от нюхательной соли. — Ей нужен только покой. Давайте лучше помолчим, и она сразу же уснет.
В конце-концов доктору удалось уговорить даму замолчать. Часа полтора почтовая карета ехала своим путем. Однако теперь двое мужчин то и дело поглядывали на Софи и перешептывались. Доктор забеспокоился.
Карета въехала в деревню и остановилась. Пора было менять лошадей, и кучер предложил пассажирам тем временем перекусить в харчевне. Мужчины бросили на Софи еще один пристальный взгляд и вышли. Вслед за ними удалилась и дама. Кучер ушел на конюшню за лошадьми, и Джон Дулиттл остался наедине со своей спутницей.
— Послушай, Софи, — шепнул доктор, — боюсь, что эти двое заподозрили неладное. Пока они не знают, что ты — это ты, и вообще — кто ты. Но им может взбрести в голову познакомиться с тобой поближе. Посиди пока здесь, а я постараюсь выведать, кто они такие и куда едут.
Доктор отправился в харчевню. На пороге его встретила молодая служанка.
— Сейчас подадут ужин, — приветливо сказала она. — Заходите и садитесь за стол.
— Спасибо, — поблагодарил ее доктор. — Вы случайно не знаете, кто те двое, что приехали последней почтовой каретой?
— Как же не знать! — ответила служанка. — Один из них — начальник полиции, а второй — мэр из Пенчерча.
— Вот так так, — присвистнул доктор и вошел в харчевню.
Он оказался в коротком коридоре. С кухни тянуло соблазнительными запахами, справа от него была закрытая дверь, из-за которой доносились голоса. Доктор прислушался.
— А я вам говорю, — убеждал один голос, — что они разбойники. Один из них переоделся женщиной и думает, что проведет меня! Вы обратили внимание на густую вуаль? Скорее всего, это Роберт Финч. Рожа у него приметная, вот он и спрятал ее за вуалью. Это он на прошлой неделе ограбил почтовую карету из Твинберга.
— Не удивлюсь, если это окажется правдой, — отвечал второй голос. — А толстяк — его напарник Джо Грэшем. Они всегда орудуют на пару. Я скажу вам, что надо делать. После ужина мы вернемся в карету и сядем на те же места, словно ничего не случилось. Наверняка грабители ждут, когда в карете наберется побольше пассажиров, а потом где-нибудь в лесу закричат: «Кошелек или жизнь!» Ограбят пассажиров — и поминай как звали. У вас есть оружие?
— Да, пара пистолетов.
— Одолжите мне один. Как только я толкну вас локтем, вы сорвете вуаль с Роберта Финча и приставите ему пистолет к виску. Толстяка я беру на себя. Затем приказываем кучеру гнать в ближайший город и сдаем разбойников в тюрьму.
В коридоре появилась служанка с подносом, уставленным тарелками.
— Садитесь за стол, я уже принесла суп, — сказала она доктору.
— Нет, я совсем не голоден, — ответил доктор. Он говорил правду: от услышанного у него совсем пропал аппетит. — Лучше я прогуляюсь на свежем воздухе.
К счастью, во дворе было пустынно. Лошадей уже увели в конюшню, а подставу еще не запрягли. Доктор распахнул дверь почтовой кареты и прошептал:
— Выходи. Они приняли нас за переодетых разбойников. Надо бежать, пока еще не поздно.
Он подхватил тюлениху на руки и зашагал с ней прочь по дороге. Стояла ночь, и вокруг не было ни одной живой души. Из окон харчевни доносился звон посуды, в конюшне ржали лошади, в траве стрекотали кузнечики.
— Вот мы уже на окраине деревни, — пропыхтел доктор и опустил Софи на землю. Вон там за полем начинается лесок. Там мы будем в безопасности. Я пойду вперед, чтобы найти дорогу полегче, а ты ползи за мной как только можешь быстро. Давай сюда плащ и шляпку, без них тебе будет удобнее.
Немного позже они уже скрылись в густом кустарнике.
— Ох! — вздохнула Софи и с облегчением вытянулась на траве. — Ужасная гадость этот плащ, шляпка и вуаль. Не понимаю, что за удовольствие быть дамой и заворачиваться в тряпки!
— Какое счастье, — радовался доктор, что я вошел в харчевню и подслушал, о чем говорили мэр с полицейским. Останься мы в карете — и уже к утру сидели бы за решеткой.
— А если нас будут искать? — осторожно спросила Софи. Ей очень не хотелось попасть за решетку.
— Если нас и будут искать, то не здесь, а на дороге, — успокоил ее доктор.
— Но мы же не можем сидеть здесь, нам надо двигаться к морю, — не хотела успокаиваться Софи.
— Мы выждем, пока не проедет почтовая карета, а потом двинемся дальше. Половина пути уже осталась позади.
— Но это значит, что другая половина еще впереди, — простонала Софи. — Пешком мне не пройти так много. Может быть, нам лучше поехать в следующей почтовой карете?
— Наверняка мэр и полицейский раструбили о нас по всей деревне, поэтому все кучера будут присматриваться к странным пассажирам. Пересидим здесь, пока не уляжется тревога.
— А если пересидеть не удастся? — захныкала Софи и вдруг встрепенулась. — Ой, сюда кто-то идет!
Доктор и тюлениха лежали на опушке леса. Вдоль него тянулась живая изгородь, а за ней раскинулось поле и пастбище. Из-за изгороди, со стороны пастбища, донеслись звуки тяжелых шагов.
— Не двигайся, Софи, — сказал доктор.
Кусты живой изгороди закачались, раздвинулись, раздался хруст сухих веток под ногами.
— Нас заметили! — в ужасе закричала тюлениха.
