Две девушки в очень открытых бикини с пляжными полотенцами через плечо прошествовали мимо них, направляясь на песчаный берег. Они во все глаза рассматривали Марка и не переставали оборачиваться, пока не скрылись за углом.
Тори рассмеялась:
— Девушки всегда тебя обожали.
— Ты думаешь это смешно? — рассердился Марк. — Попробуй постоянно это выносить. Это головная боль.
Тори продолжала хохотать.
— Бедняжка. Как же ты несешь такое бремя?
Он сначала сердито на нее посмотрел, а потом вдруг улыбнулся:
— Я уверен, что тебя тоже не миновала похожая участь.
Тори сделалось неловко.
— Это не про меня. Я не тот типаж.
— Вздор!
Взгляд у него был такой теплый, что Тори бросило в жар.
— Ты достаточно самокритична, да? — сказал он, закончив привязывать лошадь.
Тори настолько смутилась, что залилась румянцем. Но ей это шло. Она никогда не думала о себе как о красавице и в душе знала, что таковой не является. Миловидная — да, но и то не всегда. У нее не та внешность, на которую оборачиваются. Но Марк счел ее красивой, и… она ног под собой не чуяла от радости.
Марк улыбнулся и указал на трактир:
— Зайдем?
Тори колебалась.
— Откуда ты знаешь, что Гризуолд там?
— Да он всегда там — так мне сказали. — Марк взял ее за руку, а она сделала глубокий вдох.
Вполне возможно, что наконец она узнает правду о том, что случилось давным-давно. Тори взглянула на Марка, а он ей подмигнул. Она улыбнулась, решительно подняла голову и вошла в трактир.
Глава 7
Марк пропустил Тори вперед, а сам держался немного позади. Это ее дело, ее расследование. Странно, что он вообще ей помогает. Тори сказала, что она здесь, чтобы выяснить действительные обстоятельства произошедшей пятнадцать лет назад трагедии, выяснить, что привело к тому, что ее отец был обвинен и безжалостно уволен. Выходит, она пытается доказать, что его семья поступила несправедливо, может, даже незаконно.
И куда все это их приведет? Она что, рассчитывает отыскать правду — а может, и сокровища, — и доказать всем, что ее отец был оклеветан?
Что-то не похоже. И страховщики, и полиция искали золото. А потом еще не один год кладоискатели рыскали по округе. Никто так ничего и не нашел. Что касается его, Марка, то он уверен, что сокровища находятся на дне моря. В прощальной записке отец ясно говорит, что он собирается сделать с золотом. Почему все продолжают что-то искать? То, чего нет.
Тори — из череды таких «охотников», но она говорит, что ее поиск совершенно иной. Она врет? Неужели золото — это то, что на самом деле ей нужно, как и всем остальным? А вот Карлу нужно как раз золото. Марк был в этом уверен. Тори приехала с этим типом, так что все сходится.
И все же он не хотел верить, что она ему лжет.
Марк ненавидел собственную слабость. Уж кто-кто, а он все знает о лжи. Он не один раз проходил через это и перестал считать это странным. Люди так устроены. С чего Тори быть другой?
Они вошли в слабо освещенную таверну, и Марк огляделся. За столами и за барной стойкой сидели люди, в основном мужчины. Им помахал светловолосый, коренастый молодой человек, но Марк его не узнал. Да он никого здесь не знал.
Тори раскраснелась от комплимента, который он ей сделал несколько минут назад, и выглядела очень хорошенькой. Марк с улыбкой наблюдал, как то один, то другой мужчина поворачивал голову в ее сторону. А она, кажется, этого совсем не замечала.
Человек, ради которого они сюда пришли, сидел в углу. По его виду было ясно, что он сидит здесь уже очень давно и уходить не собирается. Марк указал на него Тори, и они подошли к нему.
Гризуолд был пьян и выглядел бледным, высохшим подобием того щеголя, каким когда-то был. Он уставился на Тори тусклыми глазами и не вспомнил, кто она и после того, как она себя назвала. Но имя Джарвиса Сандза, кажется, вызвало у него какие-то воспоминания.
— Джарвис? Джарвис? Дворецкий в Шангри-Ла? Да, был такой. И что с ним?
— Вы его помните? Вы помните, что случилось?
Гризуолд нахмурился:
— Я должен был получить его работу. А они наняли меня шофером, потому что леди хотела покрасоваться перед подружками. Я целыми днями мыл машины. — Он помотал головой. — Нет. Я ничего не помню.
— А пропавшие сокровища дона Карлоса? Вы должны это помнить.
Гризуолд наморщил лоб, но не было понятно, услышал ли он вообще ее вопрос.
— Он сказал мне не уходить, но я все равно ушел, — грустно произнес Гризуолд. — Я ушел, и он был прав. Мне не надо было уходить.
— Кто? Мой отец?
Гризуолд стал озираться по сторонам, и тогда Марк потянул Тори за руку и тихо сказал:
— Бесполезно. Он не может ничего сообщить. Говорят, что он всегда пьян. Сомневаюсь, что он что- либо знал.
Тори растерянно кивнула. Она была очень огорчена. Она так рассчитывала на бывших слуг! И вот теперь, когда нашла хоть одного, он оказался бесполезным.
— Это какое-то проклятие, — сказала она Марку, когда они вышли из таверны. — Почти все из того поколения либо умерли, либо ничего не помнят.
— Скорее анекдотично, — пробормотал он. — Но не впадай в уныние. На свете много всего хорошего.
Тори посмотрела на него и покачала головой:
— И это ты даешь мне ободряющий совет?
— Я бываю периодически счастлив. И даже оптимистичен.
— Но не надолго, готова поспорить, — сухо заметила она.
Выйдя на улицу, они заметили блондина, который помахал им в таверне. Он стоял у огромного черного «харлея». Блондин снова им помахал и пошел навстречу.
— Ты меня не помнишь? — дружелюбно улыбаясь, спросил он.
— Ты — Билли Дарнелл?! — воскликнула Тори.
Он кивнул:
— Точно.
Тори схватила его за руку.
— Ты помнишь Билли? — спросила она, обернувшись к Марку. — Его мать Эллис работала кухаркой в поместье.
— Да, это я. — Билли был доволен, что его узнали.
Билли на год младше Тори, и они, дети слуг в Шангри-Ла, хотя и не были очень дружны, тем не менее порой вместе играли.
— Я тоже рада. Как твоя мама?
— Хорошо. Она теперь живет в Лос-Анджелесе, поближе к семье моей сестры.
— Мы с Билли ходили с твоим отцом в походы, собирали минералы, — сказала она, обращаясь к
