легендировалось «восстановлением ленинских принципов коллективного руководства», а для понимающих — необходимостью так подорвать авторитет Сталина, чтобы никому не пришло в голову задуматься о решениях сталинского XIX съезда. Уступка сионизму в вопросе холокоста легендировалась «несвоевременностью ссоры с международным еврейством». Однако нечем было легендировать сдачу американцам Кубы, и Кубе пришлось помогать. Запад понимал проблемы Хрущева и понимал, что этот решительный и храбрый человек может пойти и на сумасбродный поступок, если его загнать в угол.
Точно так же Брежнев мог легендировать пресечение сообщений о фальсификации высадки американцев на Луну тем, что, дескать, СССР обвинят в зависти. Мало этого, Брежнев мог вообще объяснять такую политику необходимостью шантажа самих США с целью покупки в Штатах 10 миллионов тонн зерна по низким ценам. Но Брежнев не мог запретить построить станцию слежения за «Аполлонами», не мог отказать военным послать разведывательные суда к американскому космодрому во Флориде на мысе Канаверал. И американцам самим приходилось решать вопросы обмана советских военных имитациями «полета «Аполлонов» к Луне» на старте и на трассе. Брежнев не мог предать Вьетнам, и американцы это понимали. Правда, самой элите Запада эта война была выгодна даже без победного итога — слишком хорошо на ней заработали и западные банки, и военно-промышленный комплекс.
То есть до момента, пока партноменклатура КПСС не сгнила в полной мере, генсеки КПСС и сами сопротивлялись шантажу и шли на уступки Западу только по возможности.
Не хочется излишне драматизировать, но ведь внезапная смерть Брежнева тоже вызвала вопросы, а смерти Андропова и Черненко, которые не пробыли на своем посту и полутора лет, можно, конечно, списать на волю Божью, но можно и не списывать.
— А как передавались эти знания о шантаже Запада от генсека к генсеку? — Да не передать их было невозможно. Представьте, что Брежнев после Хрущева начал бы игнорировать шантаж, не зная о нем. А Запад, в свою очередь, начал бы, пусть частично, разоблачать преступления партноменклатуры. Тут же вскрылась бы роль Хрущева в этом преступлении — и его достали бы соратники даже на пенсии. Разумеется, что после снятия с должности Хрущев мог лично проинформировать Брежнева. Однако человеческая память слаба, а количество дел, связанных с шантажом, должно было нарастать. И преемнику, чтобы не ошибиться, нужно было не просто знать эти дела в общих чертах, как я их в этой работе описал, а знать в подробностях. Кроме того, генсек мог внезапно умереть в должности, что и случилось с Брежневым.
— Понимаю вас — получается, что в ЦК должен был существовать довольно приличный архив дел, связанных с шантажом, и должен был быть предусмотрен механизм их передачи только от генсека к генсеку. — Вот именно! Интересно, что слух об этом впервые появился в связи с Катынским делом на процессе «по делу КПСС» в 1992 году. Именно тогда, вручая суду фальшивки по Катынскому делу, представлявший президента Ельцина в Конституционном Суде Сергей Шахрай заявил, что они находились в «закрытом пакете», который передавался от генсека к генсеку. Адвокат КПСС на этом процессе Ю. М. Слободкин тогда Шахрая высмеял — как умерший генсек мог передать этот пакет, если он не знал, кого изберут следующим генсеком после его похорон? Я до последнего времени разделял сарказм Слободкина, но, оказывается, мы с Юрием Максимовичем недооценили генсеков. Кстати, после этого фальсификаторы опомнились и стали утверждать, что и катынские документы были найдены просто в архиве и что они хранились в личном сейфе Горбачева — версий их находки достаточно, и все разные. То есть про то, что генсеки передавали друг другу некие пакеты, сегодня стараются забыть.
— Так, может, их и не было? — Были! 19 апреля 2010 года фракция КПРФ провела «круглый стол» в Госдуме на тему: «Катынская трагедия: правовые и политические аспекты». Там я получил информацию, которую не ожидал получить, причем совершенно не по теме Катыни. Дал эту информацию А. И. Лукьянов.
— Напомните, кто он такой и кем он был. — Хорошо, но сначала отвлекусь. Для карьеры в СССР нужно было иметь опыт руководства, и совершенно естественно смотрятся карьеры первого секретаря компартий нескольких союзных республик, а потом и Председателя Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнева, секретаря ЦК, председателя КГБ Ю. В. Андропова или секретаря обкома и секретаря ЦК Горбачева. ЦК КПСС возглавляли секретари ЦК, а у них в подчинении был аппарат, состоявший из 27 отделов ЦК. Заведующие этими отделами были руководителями второго плана. Среди отделов ЦК были даже на слух авторитетные, скажем, «Военный отдел», «Оборонный отдел» или «Международный отдел». И заведующие отделами ЦК тоже делали карьеру, но, что удивительно, помимо авторитетных отделов это были заведующие очень незаметного отдела — «Общего». Многолетний заведующий «Общим отделом» ЦК К. У. Черненко стал генсеком, а заведующий «Общим отделом» при Горбачеве А. И. Лукьянов стал последним Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Понятно, кто это?
— Теперь да.
— Так вот, на «круглом столе» в Думе весной 2010 года Лукьянов рассказал следующее. «Общий отдел» ЦК по своей сути являлся канцелярией ЦК. В этом отделе находился архив документов ЦК разной степени секретности, о существовании которого знали все члены и работники ЦК. Большинство этих документов теперь переданы в Архив Президента РФ. Но в кабинете заведующего «Общим отделом» стоял большой сейф. О его предназначении и о том, что надлежит делать с хранившимися в этом сейфе документами, полагалось знать только заведующему отделом и еще одному особо доверенному работнику архива. Лукьянов поведал, что в сейфе хранились пронумерованные закрытые пакеты желтого цвета. Количество их я не уточнил, поскольку Лукьянов, закончив свое выступление, куда-то быстро исчез. Однако из неофициальных источников известно, что там был «закрытый пакет» за № 34.
Когда умирал генсек и в должность вступал новый, то заведующий «Общим отделом» обязан был ознакомить нового генсека с содержимым этих «закрытых пакетов». Лукьянов о механизме этого ознакомления рассказал так. Он брал из сейфа очередной пакет, нес его Горбачеву и клал перед ним на стол, а сам отходил в другой конец кабинета и садился там на стул. Горбачев вскрывал пакет, читал находившиеся в нем документы, после чего вновь заклеивал пакет и расписывался на нем в том, что он ознакомился. После этого Лукьянов относил пакет в уже запечатанном виде в сейф и приносил новый. Таким образом, никто, кроме генсеков, не знал содержания этих пакетов. И никто, кроме них, заведующего «Общим отделом» и еще одного работника, не должен был знать, что эти пакеты вообще существуют. Еще Лукьянов сказал, что ни на одном из «закрытых пакетов» не было росписи Сталина, т. е. при Сталине этих пакетов вообще не существовало.
Итак, вы можете разделять мое мнение о том, что элита СССР находилась под шантажом элиты Запада, а можете и не разделять, но вряд ли вы не согласитесь с моим вопросом по поводу «закрытых пакетов». Прошло уже почти 20 лет после того, как сейф с «закрытыми пакетами» достался победившей в СССР «пятой колонне Запада». Почему же мы ничего не знаем не только о содержимом этих пакетов, но и вообще о существовании этого сейфа?
Не потому ли, что я прав и что в этом сейфе находились документы, подтверждающие шантаж элиты СССР элитой Запада именно в связи с убийством Сталина и с ликвидацией решений XIX съезда КПСС?!
— Это захватывающая, очень интересная и достаточно правдоподобная версия истории. Но почему это именно «глобальная тайна»? — Видите ли, Сталин открыл путь к коммунизму, а коммунизм — это реальная гибель капитализма. Той бессмысленной мерзости, которая сегодня властвует практически во всем мире. Капитализм скрывает путь к коммунизму, и скрывает все, что связано с перекрытием им этого пути. Для капиталистической системы это — общемировая глобальная тайна. Вскроется она, вскроются и остальные аферы XX–XXI веков, само существование которых дискредитирует как капитализм, так и ту систему власти, которую под видом демократии капитализм рассаживает во всем мире. Дискредитирует до такой степени, что капитализму не жить, даже если против него никто не будет бороться.
«Городской сумасшедший»
