Что?.. Элла. Не двигайте губами — пусть король повременит… Тременс. Король, король, король! Им все полно: людские души, воздух, и ходит слух, что в тучах на рассвете играет герб его, а не заря. Меж тем — никто в лицо его не знает. Он на монетах — в маске. Говорят, среди толпы, неузнанный и зоркий, гуляет он по городу, по рынкам. Элла. Я видела, как ездит он в сенат в сопровожденьи всадников. Карета вся синим лаком лоснится. На дверце корона, а в окошке занавеска опущена… Тременс. …и, думаю, внутри нет никого. Пешком король наш ходит… А синий блеск и кони вороные для виду. Он обманщик, наш король! Его бы… Ганус. Стойте, Элла, вы мне в глаз попали краской… Можно говорить? Элла. Да, можете. Я поищу парик… Ганус. Скажи мне, Тременс, непонятно мне: чего ты хочешь? По стране скитаясь, заметил я, что за четыре года блистательного мира — после войн и мятежей — страна окрепла дивно. И это все свершил один король. Чего ж ты хочешь? Новых потрясений? Но почему? Власть короля, живая и стройная, меня теперь волнует, как музыка… Мне странно самому, — но понял я, что бунтовать — преступно. Тременс. (медленно встает)
Ты как сказал? Ослышался я? Ганус, ты… каешься, жалеешь и как будто благодаришь за наказанье! Ганус. Нет. Скорбей сердечных, слез моей Мидии я королю вовеки не прощу. Но посуди: пока мы выкликали великие слова — о притесненьях, о нищете и горестях народных, за нас уже сам действовал король… Тременс. (тяжело зашагал по комнате, барабаня на ходу по мебели)
Постой, постой! Ужель ты правда думал,
