поставки риса.
В один из дней на следующей неделе они приехали в приют одновременно, и, пока мистер Сингх сходил с экипажа, Фелисити развернула пони так, чтобы загородить ему дорогу к воротам. Заслонясь ладонью от солнца, он отметил, как золотом сияют на фоне голубого неба ее волосы. Пони ударил копытом и фыркнул.
— Не понимаю, почему бы нам не побеседовать как цивилизованным людям, — сказала она.
— Конечно. — Он помолчал, потом добавил: — Погода в этом году на редкость мягкая.
С росшего поблизости фикуса вспорхнула горлица, и пони вскинул голову.
— Прошу вас, не надо покровительственного тона, мистер Сингх.
Его лицо осталось бесстрастным.
— Не понимаю, что вы хотите от меня. Простите, но мне нужно войти. Я привез рис.
Фелисити тронула поводья и отвернула пони в сторону, давая дорогу.
Приехав в приют через неделю, он увидел ее выходящей из ворот и резко, так что лошадь жалобно заржала, дернул за поводья. Интересно, как ей удалось обучить местных дурзи шить такие вот юбки. Другие англичанки столь странных костюмов не носили. Впрочем, другие англичанки не ездили верхом и не посещали приют. Странная, непонятная, пугающая — и тем не менее он думал о ней беспрестанно. Сидя в экипаже, никак не мог решить, подождать ли, пока она уедет, и не обидится ли она, заметив, что он не выходит. Ну что за странная женщина. Даже во сне является. Он отпустил поводья и соскочил на землю.
Она сидела под фикусом в окружении сирот и учила их английскому. Зачем? Но дети обожали ее — это бросалось в глаза. Он направился через двор, глядя прямо перед собой, но она заметила его, окликнула и помахала. Теперь, как ни крути, придется поздороваться.
Закончив дела с мистером Макдугалом, он собрался с силами, укрепил дух и направился к ней. Фелисити не спускала с него глаз, а когда он шагнул в тень фикуса, поднялась и сказала:
— Я закончила на сегодня. Выпьете со мной чашечку чаю?
Ветерок мазнул затылок холодным дыханием, и что-то ледяное шевельнулось в животе.
— Спасибо, мадам, но не думаю, что это благоразумно.
— Ох, ради бога… — Ее губы сошлись в твердую линию. — Это всего лишь чашка чаю.
Что она делает? И что опаснее — принять приглашение или отказаться? И как ей удается оставаться красивой, даже когда она злится?
— Почту за честь, — услышал он свой голос.
Они направились в местную чайную, делая вид, что не замечают обращенных на них со всех сторон взглядов. Сидевшие на земле мужчины в тюрбанах затягивались ароматным дымком кальянов, и даже этот дымок как будто изумленно застыл в воздухе голубой мглой, когда смуглый мужчина и белая женщина сели за деревянный столик. Они опустились на шаткие трехногие табуреты друг против друга, и он заказал масалу.
Хозяин налил в оловянную посудину молоко, всыпал чай и специи и поставил на огонь.
— Знаете, вообще-то это глупо.
— Простите?
— Глупо избегать меня. Я не кусаюсь. — Она вдруг щелкнула зубами, и он вздрогнул.
— Мадам…
— Перестаньте. Меня зовут Фелисити. Не задумывались, почему я живу одна в этой
— Одна?
— Ладно, с компаньонкой. Но я не похожа на мемсаиб.
— Я вижу.
Хозяин разлил горячий, дымящийся чай по фарфоровым чашкам, и Фелисити сделала глоток. Он прокашлялся.
— Я вас часто вижу у сирот.
— Хочу быть хоть полезной.
— Похвальное стремление. — Он тоже пригубил чай, вытер взмокшую ладонь о колено.
— А вы? Почему вы занимаетесь приютом?
Он пожал плечами:
— Им нужна помощь, да и шотландцы большие энтузиасты.
Она допила чай и поставила чашку на стол:
— Ну вот. Не так трудно все и было, правда?
Они ни о чем не договаривались, не строили планов, но через неделю, день в день, встретились в той же чайной. Он заказал чай, и они поговорили о приюте, об Индии и Англии. Он узнал, что она родилась здесь, она узнала, что он учился в Англии. Прежде чем подняться и разойтись, они целую минуту молча смотрели друг на друга.
При следующей встрече они даже не стали притворяться, что это вышло случайно, что они лишь по какому-то совпадению оказались одновременно в этой чайной. Разговор получился сбивчивый, путаный, оба смущались и постоянно прокашливались и крутили чай в чашках. Когда Фелисити, закашлявшись, уронила платок, а он поднял и подал ей, она покраснела — глупая уловка из арсенала кокетки — и хотела объяснить, что так вышло, что никакого умысла не было, что она в его присутствии всегда немного неловкая. Их руки снова соприкоснулись, но на этот раз она задержала пальцы на его ладони, недолго, на миг, и по спине ее пробежал озноб.
— Я женат, — пробормотал он.
Фелисити выпрямилась и посмотрела ему в глаза:
— Любите жену?
Она знала, что браки в Индии заключаются по договоренности между семьями.
Сингх отвернулся, и Фелисити догадалась, что он решает, насколько можно быть откровенным.
— В Индии женятся не ради любви, — заговорил он после паузы. — Свадьба — это альянс, обусловленный социальными, политическими или финансовыми соображениями. Свою жену я впервые увидел в день свадьбы. — Он сложил руки на груди, взгляд его затвердел. — Наша система понятна здесь всем и работает уже долгое время.
— Вы не ответили на мой вопрос.
Он вздохнул, плечи едва заметно поникли.
— Любовь получается не всегда.
— Конечно. Но что делать, если, соединившись в браке с незнакомцем, влюбляешься потом в другого? У каждого из нас есть и долг перед самим собой, верно? Или вы не согласны?
Он смотрел на нее, она отпила чаю. Они сидели молча, отрезанные от жизни, текущей вокруг них своим чередом. Мужчины разговаривали и дымили биди, в котле булькала вода, люди входили и уходили, но эти двое существовали отдельно от всего.
— Вы — не такая, как все, — сказал наконец он.
— Да.
Допив чай, они вышли на запруженную прохожими улицу, протиснулись между овощными тележками и дхоби, нагруженными узлами и свертками, остановились перед бамбуковой клеткой с золотоглазой майной. Фелисити просунула между прутьями палец и погладила птичку по яркой грудке.
— Индия бедна и грязна, но я ее люблю. Странно, да?
Он улыбнулся:
— И вы спрашиваете об этом индийца.
— Ваш народ так мало просит от жизни, но ваша мягкость делает вас легкой добычей для завоевателей.
— Возможно, мудрее гнуться, чем ломаться. — Он отвернулся.
— Но вы…
Фелисити не договорила — прямо к ним, пробиваясь через толпу, бежала Тайра Макдугал. Без неизменного топи, с растрепанными жидкими волосами и выражением паники на лице. Ее преследовала
