Семион, возвращающийся после всенощной, был тяжело ранен револьверным выстрелом в спину. В Москве по распоряжению митрополита закрыта семинария. В Саратове в семинарии происходили собрания по вопросу о бойкоте экзаменов. В Рязани в здание семинарии введена полиция. В Нижнем Новгороде в здании семинарии была взорвана петарда, вследствие чего выбито стекло на втором этаже здания и рухнул потолок».
…Докатились студенческие волнения и до Петербургской духовной академии. Студенчество раскололось: большинство по примеру светских школ требовало бойкотировать лекции. Меньшая часть учащихся высказывалась за продолжение занятий и даже пыталась противостоять большинству, составляя пары дежурных слушателей, которые попеременно ходили на занятия, а так как профессора по традиции лекции читали и при двух-трех студентах, то сохранялась видимость порядка и лекции продолжались. Ни та, ни другая группа не сдавалась, и ситуация приняла угрожающий характер.
Начальство академии во главе с ректором епископом Сергием объявило, что если демонстрации не прекратятся, то зачинщиков уволят и отправят по домам, а меньшинство будет заниматься. В решающий час епископ повелел собрать общестуденческую сходку…
Актовый зал гудел от выкриков и речей, то здесь, то там сколачивались группки, скандировавшие: «Забастовка! Забастовка!» Вот наиболее сплоченная группа из 20–30 студентов двинулась к трибуне, и все поняли, потихоньку рассаживаясь и успокоиваясь, что это главные, они объявят о сходке, они и решат судьбу академии. На кафедру вышел избранный председателем студент Иван Смирнов, эсер по политическим убеждениям. Наступила напряженная тишина. Но не успел Смирнов начать свою речь, как в зал стремительно вошел спокойный и уверенный ректор — высокий, плечистый, с длинной черной бородой, в клобуке. Он подходит к кафедре, а там — Смирнов.
— Я избран председателем сходки, — заявил он достаточно уверенно ректору. — И мы сейчас обсудим свои требования, а потом представим их вам. Откажете нам в них, мы, — оратор широким жестом обвел зал, — покинем академию и присоединимся к своим братьям на улицах.
Но случилось нечто совершенно неожиданное. Всегда ровный и любезный епископ Сергий на этот раз повел себя совершенно иначе. Он легко отстранил Смирнова и, ударив по кафедре своим мощным кулаком, гневно и властно закричал:
— Я! Я здесь председатель!
Студенты мгновенно притихли. Власть проявила свою силу. Затем Сергий произнес спокойную и деловую речь, предлагая прекратить забастовку. Он ушел, и студенты почти единогласно постановили продолжить занятия.
Но все же, для острастки, теперь уже решением ректора занятия в стенах академии временно были прекращены.
Глава II
ПРИЗВАН К ДУХОВНОМУ ДЕЛАНИЮ
На Финляндской кафедре. 1905–1917 годы
На революционный 1905 год пришелся и перелом в судьбе епископа Сергия. На заседании 6 октября 1905 года Синод постановил: «…быти преосвященному Ямбургскому Сергию архиепископом Финляндским и Выборгским». Правда, злые языки поговаривали, что владыка Сергий этим назначением перешел дорогу епископу Американскому Тихону (Белавину). Его еще в марте 1905 года Синод избрал на эту кафедру. Однако поддержка и интриги В. К. Саблера сделали свое дело и Тихон был оставлен в Америке, хотя и был награжден архиепископством. Коллизия взаимозависимости этих двух иерархов повторилась в 1907 году. Тогда уже Сергия (Страгородского) «сватали» в Америку на Североамериканскую кафедру вместо архиепископа Тихона (Белавина), которого переводили в Россию на Ярославскую кафедру. Сам Сергий не возражал, но выехать в Америку ему не пришлось, и 12 лет, как никто другой долго, оставался он на Финляндской кафедре.
15 октября Сергий сдал свою должность архимандриту Сергию (Тихомирову), бывшему ректору Санкт-Петербургской духовной семинарии. Проводы архиепископа Сергия из стен академии прошли незаметно, так как академия была закрыта, а студенчество разъехалось по домам вплоть до начала декабря. Лишь официозный «Церковный вестник» откликнулся статьей о назначении Сергия на новую должность, отметив, что «уходящий оставляет по себе самую светлую память», и пожелав ему «успешного продолжения служения на пользу Православной церкви».
Епархия, вверенная правлению Сергия, была еще очень молода. Как самостоятельная она была учреждена лишь в 1892 году. Паства, состоявшая из русских и финнов, насчитывала около шестидесяти тысяч человек. Имелись три монастыря, в которых было 600 монашествующих, 86 церквей и 90 часовен. При них учреждено было три с небольшим десятка библиотек, богаделен, приходских попечительств.
Сергий был достаточно хорошо осведомлен о делах епархии, ибо уже с апреля 1905 года в связи с переводом в Тверь тогдашнего архиепископа Финляндского Николая (Налимова) временно управлял ею. Всем памятно было слово, сказанное преосвященным Сергием на молебне в Успенском соборе Гельсингфорса по случаю опубликования 15 августа манифеста о созыве Государственной думы. В нем выражалась надежда, что «объявленная правительством реформа приведет русский народ к благу и преуспеянию», и ее разделяло большинство присутствовавших и в храме, и за его пределами. Хотя следует признать, что «преуспеяния» представлялись различным социальным группам весьма по-особенному. Что, к примеру, касается финской паствы, то в своем большинстве она ожидала расширения свобод и укрепления независимости Финляндии от России.
Летом 1905 года на Валааме состоялся общеепархиальный съезд, который был весьма необычным по своему составу, ибо съехались не только высшие представители финляндского духовенства, но также священники, дьяконы, псаломщики и все, кто только мог и желал быть на этом съезде. Были здесь и учителя православных приходских школ, и отдельные миряне, пожелавшие явиться. Собралось в результате более ста человек. Рассмотрены были важнейшие епархиальные вопросы: об устроении внутренней миссии; о подготовке псаломщиков; о курсах для учителей; о певческих курсах; об издании богослужебной и церковной литературы на финском языке. Решено было отныне собирать такие съезды ежегодно.
Став официальным главой епархии, Сергий в короткое время объехал все свои приходы, знакомясь с их нуждами и проблемами, проповедуя и поучая духовенство и прихожан. В кафедральном Успенском соборе Гельсингфорса Сергий в каждое свое служение произносил проповеди.
Положение епархии, к управлению которой был призван Сергий, весьма и весьма отличалось от внутренних, собственно русских епархий. Финляндия хотя и была завоеванной территорией, но оставалась особым, самостоятельным во внутренних делах Великим княжеством. Высшим законодательным органом был сейм, состоявший из четырех палат, каждая из них формировалась из представителей определенного сословия: дворянского, бюргерского, крестьянского, духовного. Центральным органом правления был Сенат. Он состоял из двух департаментов: один заведовал делами управления, а второй являлся высшей судебной инстанцией. Правителем Финляндии (великим князем) был российский император. Его постоянным представителем в Великом княжестве стал генерал-губернатор, который был председателем обеих палат Сената.
В конце XIX столетия в национальной политике России окрепла русификаторская линия — стремление русифицировать национальные окраины империи, в разные периоды присоединенные к метрополии либо добром, либо силой оружия. Применительно к Финляндии это вылилось в ограничение ее статуса автономного положения. Стремление к «денационализации окраин» было отличительной чертой власти не только светской, но и церковной. Последняя посредством церковной проповеди, духовного образования и литературы стремилась поддержать это движение. Упомянем в связи с этим труд профессора нравственного богословия Санкт-Петербургской духовной академии А. А. Бронзова «Предосудителен ли
