нет.
Теперь эта женщина сама мертва и совершенно для него бесполезна.
У Себастьяна ушло много времени, чтобы найти Энн в первый раз, поскольку он никогда не думал, что от отчаяния она займется проституцией. Он предполагал, что ее мать нашла вполне пристойную работу. Миллисент все еще оставалась привлекательной женщиной, когда сбежала из его дома, и могла бы добиться гораздо большего.
У нее не было права бежать, забрав с собой Энн. Себастьян предложил им защиту, поддержку и крышу над головой. И даже решил снизойти до того, чтобы жениться на Энн.
Вместо этого Миллисент увезла свою дочь. Как будто это он был недостаточно хорош. Безмозглая сучка. Теперь Энн стала проституткой. Падшей женщиной. Себастьян скривил губы, почувствовав приступ тошноты. От этого омерзительного борделя к горлу подступала желчь. Где же так ловко спряталась Энн, что он вместе с полудюжиной нанятых сыщиков не смог ее найти?
Заскрипели ступеньки. Ожидая увидеть новую хозяйку заведения, шлюху с выкрашенными хной волосами, пышной грудью и кричащими украшениями, Себастьян поднял глаза. Вместо этого он увидел лысого мускулистого мужчину в наряде джентльмена: накрахмаленный воротничок, царапавший ему щеки, омерзительный жилет в ярко-красную полоску и плохо сшитый темно-синий сюртук. Не такой громадный, как лакей, с которым Себастьян быстро справился, но явно боксер-профессионал с суровым прошлым. Скучно убивать этого быка. Но если надо, он сделает это. Пойдет на все, чтобы отыскать Энн.
Зверь в наряде джентльмена спустился на последнюю ступеньку и согнулся в поклоне. Когда он выпрямился, на его губах играла самодовольная улыбка.
— Лорд Норбрук? Мадам Син говорила мне, будто вы ищете Энн Беддингтон.
— Кто вы такой? — холодно поинтересовался Себастьян.
— Мое имя Мик Тейлор. Я работал телохранителем Мадам, когда она была жива.
— Ты явно плохо выполнял свои обязанности. Не трать попусту мое время.
Тейлор вспыхнул от гнева, но сохранил на грубом лице дружескую улыбку.
— Я искал Энн Беддингтон и трех проституток, которых она увела с собой. Если вы все еще ищете ее, могу помочь вам в этом деле.
Герцог согласился, чтобы она осталась, но ужинать вместе не захотел. Эту новость принес Энн молодой слуга, пришедший проводить ее в столовую.
Энн наклонилась к зеркалу на туалетном столике, пытаясь подобающим образом подколоть волосы. Дождь превратил их в неуправляемую волнистую массу.
— Почему я должна идти в столовую, если его светлость не составит мне компанию?
По отражению в зеркале Энн заметила, как покраснело лицо мальчишки.
— Его светлость посчитал, что вам будет приятнее есть в столовой, мисс. И на еду он тоже не поскупился, мисс. Я сам в этом убедился.
Энн медлила. Днем, когда они вернулись после прогулки под проливным дождем, она приняла горячую ванну и переоделась. Один из слуг герцога по его приказанию привел свою сестру, чтобы та поработала горничной у Энн. Потом Энн вместе с герцогом обошла дом. По ее просьбе их сопровождали двое слуг.
Она помнила, какие перемены произвела в Лонгсуорде мать, чтобы дедушке было удобно, и приказала переставить мебель герцога так, чтобы облегчить ему проход через комнаты. Ей было больно думать о прошлом, вспоминать дедушкину доброту, суровую привязанность отца и тихую всеобъемлющую любовь матери.
Отказ Марча поужинать с ней встревожил Энн. Герцог хотел научиться справляться со своей слепотой. Даже если слепота затрудняла процесс еды, как он мог подумать, что она осудит его? Почему он не разрешает ей помочь ему?
Мужчины гордые. Даже у отца, самого лучшего человека на свете, были свои моменты упрямой гордости. Кузен Себастьян, после смерти отца унаследовавший титул и дом, был нервным и холодным, жестоким и высокомерным. Он представлял собой тот тип мужчины, который запугает молодую девушку до смерти, чтобы получить желаемое. Который таит обиды и набрасывается на любого, кто ему противоречит. Все ее клиенты были гордецами, которые относились к ней как к предмету, который можно купить, использовать и, в конце концов, выкинуть.
Энн отбросила эту тягостную мысль. Это — прошлое. Более того, она стала любовницей доброго, замечательного человека, который заслуживал счастья.
— Как тебя зовут? — спросила Энн.
— Беккет, мисс.
— Хорошо, Беккет. Я сделаю так, как просит его светлость.
Огромную столовую освещали два камина. Стол был сервирован только дня нее. В свете трех канделябров сверкало серебро и горел хрусталь. Строем вошел целый батальон слуг, которые принесли столько еды, что можно было накормить армию, однако Энн с трудом могла съесть ровно столько, сколько помещалось на одной тарелке.
Пока она медленно жевала и заставляла себя глотать пищу, Беккет подходил и наполнял вином ее бокал. Энн выпила больше, чем следовало. Чтобы успокоить нервы. Сегодня вечером ей предстоит заниматься любовью с герцогом на правах его любовницы.
Должна ли она теперь делать что-нибудь по-другому? Дозволено ли ей теперь чувствовать себя посвободнее в отношениях с ним? Или наоборот? Энн знала, что должна подумать о каких-то изумительных плотских утехах, чтобы удивить его. Именно это должна делать хорошая любовница. Но когда у стены стоит целый отряд слуг во главе с Беккетом, трудно думать о таких вещах.
Энн знала, что хочет. Она хотела опять целовать герцога. Целовать его, как делала это под дождем, и продолжать делать это много часов подряд. Но даже если она коснется губами его губ, станет играть с его языком, это не будет длиться всю ночь. Она понимала, что он захочет большего.
Что герцог Марч ожидает от любовницы? О чем может ее попросить? Энн надеялась, что это не слишком ее напугает.
Она поставила бокал на стол. Беккет оторвался от стены и поспешил к ней.
— Теперь, когда вы закончили, мисс, — поклонился он Энн, — его светлость желает, чтобы вы пришли в кабинет.
— Сегодня вечером, — Энн отодвинулась от стола, — в том кабинете не должно быть виски, Беккет. Ты понимаешь?
— Его светлость будет недоволен, — побледнел юноша.
— Со своим раздражением его светлость может прийти ко мне.
Рыжеватые брови Беккета поползли вверх. Он пробормотал что-то, и когда Энн твердо попросила его повторить свои слова, снова покраснел.
— Раньше здесь у его светлости бывало много женщин, и у них имелось много требований. Горячий шоколад в чашках с золотым ободком. Тарелки с пирожными. Ванна с лепестками роз. Мы должны были относиться к ним как к герцогиням. Но ни одна из них никогда не давала приказа, который шел против воли его светлости.
Много женщин. Энн не понимала, почему мысль о том, что герцог принимал здесь других женщин, так задевала ее. Особенно когда она стала его любовницей и понимала, что до нее сюда приезжали многие куртизанки. Неужели этих других он целовал точно так, как ее?
— Я отличаюсь от тех женщин, что бывали здесь раньше, — решительно парировала она. «Наверное, я больше доведена до отчаяния, — подумала Энн. — И может быть, по иронии судьбы мне, больше чем другим, есть что терять, если я его разозлю». Но она не позволит ему сидеть по ночам в кресле в своем кабинете и глушить ночные кошмары алкоголем. В борделе она видела женщин, которые ради джина были готовы на все. В конечном счете это их погубило. — Я намерена делать то, что пойдет на пользу герцогу, — отрезала Энн.
Горячий кофе обжег палец. Девон вздрогнул, сжал зубы, но продолжил наливать напиток. Ему пришлось ткнуть палец в эту треклятую чашку, чтобы не перелить кофе через край.
