найду здесь приличное оружие. Топор бы. Или, на крайний случай, нож с крепким лезвием. Да и монтировка сойдет… Но нет ничего подходящего. Один хлам.
А что происходит за окном? Глубокая ночь. Прожектор ярко освещает узкий проезд между казармой и ангаром. Под козырьком застыла чья-то темная фигура. Время от времени вспыхивает красная точка сигареты. Часовой?
Я высыпал карандаши из гильзы и взвесил ее в ладони. Вес маловат. Надежнее воспользоваться обыкновенным кирпичом. А это что среди карандашей? Нож для резки бумаги. Вещица острая, как лезвие. Пригодится… Мой взгляд упал на фотографии, разбросанные по столу. Ирэн. Ирэн. Ирэн… Снято днем, судя по короткой тени – ближе к полудню. Терракотовая футболка. Она купила ее всего несколько дней назад, кажется, дня три или четыре. С тех пор мы все дни напролет были с ней вместе. Кроме одного дня – вчерашнего. Мы расстались на даче генерала. Я отправился в спортклуб отсыпаться, а она, по-видимому, приехала сюда. Не исключено, что она еще здесь… Нет, не так! Она здесь наверняка!
Казарма полна теней. Кажется, что в ней беззвучно – без храпа и сопенья – спит полсотни парней. Я вздрогнул, увидев напротив себя человека в джинсах и светлой льняной рубашке, и невольно сжал кулаки. Нервы ни к черту! Как туземец, впервые увидевший зеркало. Хорошее зеркало повесили у поста дневального, в полный рост. И, как все в армии, с приказом. Прямо на стекле красной краской написано: «Стой! Заправься!» Я подчинился. Затем, поймав блик прожектора, рассмотрел лицо. На щеках, лбу и подбородке – полоски лейкопластыря. В сумерках моя смуглая физиономия растворяется, а вот белые полоски заметны хорошо. Долой их!
Я сдирал лейкопластырь и морщился от боли. Глубокая царапина на скуле стала кровоточить. Я вернулся в канцелярию, вытряхнул из своей кружки на ладонь несколько капель спирта и протер ранку. Жжет так, словно я прижал к лицу паяльник. Но который час? Почти одиннадцать! Я немного взволнован, но полон сил и жажды драки. Руки дрожат, сердце выдает никак не меньше ста ударов в минуту.
Коль дверь ломать нельзя, то выбираться придется через окно. Я погасил лампу и сдвинул занавеску. От казармы к ангару на уровне второго этажа тянется электрический кабель, прикрепленный к стальному тросу. Можно попытаться перебраться по нему на крышу ангара. Но выдержит меня трос или нет? Об этом я узнаю через несколько минут… Шпингалет покрыт толстым слоем белой краски, словно вылеплен из теста. Чтобы поднять его, пришлось воспользоваться металлической линейкой.
Через открытый оконный проем в канцелярию хлынула душная и влажная ночь. Я забрался на подоконник и выглянул наружу. Часового не видно. Может, он притаился в темноте и наблюдает за мной? Дотянулся рукой до троса. Подергал его. Если оборвется, то я рискую переломать ноги. Схватился обеими руками и повис. Трос сильно прогнулся, но не оборвался. Я закинул на него ноги и стал поочередно перебирать руками. Трос угрожающе раскачивался. Я чувствовал под собой пустоту, и от этого холодела спина. Но вот уже подо мной крыша ангара. Нащупал ногами ребристую поверхность, встал на нее и осторожно отпустил трос. Пальцы, сведенные судорогой, едва разогнулись. Крыша ангара отливала серебряным светом в лучах луны, и я на ней был заметен, словно муха на блюдце. Опустился на четвереньки, пошел вверх к черному пятну вентиляционной шахты… Матросские ботинки, может быть, идеально подходят для корабельной палубы, но вот для крыши из оцинкованной жести – отнюдь. Подошва скользит и издает звук, с каким слоны топчут жестяные баночки из-под кока-колы. Когда же у меня будет приличная обувь?
Вентиляционная шахта узкая, мои плечи едва помещались в ней. Смешно, что я страдаю из-за отсутствия приличной обуви. Все равно как если бы меня готовили к казни и уже примеряли веревку на моей шее, а я был бы озабочен лохматой головой и небритыми щеками… Скобы, по которым я спускался, пружинили и трещали. Смогу ли я отсюда выбраться? Кругом кромешная тьма, спертый воздух и неясный шум внизу. Но вот шахта неожиданно оборвалась. Внизу – пустота. Я схватился руками за нижнюю скобу, повис на ней, а потом разжал руки.
Приземлился на кучу песка. Где-то вверху умирала тусклая лампочка. Вокруг меня возвышались поставленные друг на друга ящики. Похоже, это патроны или снаряды. Я отряхнул джинсы и пошел по узкому лабиринту. Земляной пол скрадывал мои шаги. Сыро, прохладно. Я пару раз свернул, обходя нагромождения ящиков, и вышел в центр ангара. Здесь стояла техника. Мощные тягачи с пусковыми установками, краны и бульдозеры. Пахло соляркой и резиной. Недалеко от створок ворот стоял деревянный контейнер, обшитый по ребрам амортизаторами. Тот самый, который выгружали из фургона! Я подошел к нему, взялся за тяжелую крышку и поднял ее. Света вполне хватило, чтобы увидеть, что контейнер пуст. Вдобавок я пошарил внутри его. Ничего, кроме резиновых прокладок. Боеголовка исчезла.
Я хотел опустить крышку тихо, но она вдруг выскользнула из моих рук. Грохот был такой, словно в концертном зале упала крышка рояля. Я кинулся к створкам ворот, прижался к ним спиной и затаил дыхание.
Одна из створок медленно сдвинулась с места. Мне под ноги упал бледный свет прожектора. Затем его закрыла тень человека. Он был так близко от меня, что я уловил запах табака и несвежего пота. Человек стоял в узком проеме и прислушивался. Мое сердце колотилось столь сильно, что его вряд ли можно было не расслышать. Но человек сделал шаг, затем второй и встал ко мне спиной, глядя на темные контуры техники. Одет в камуфляж. В руках автомат. Часовой! Не раздумывая, я кинулся к нему и приставил к его горлу лезвие ножа для резки бумаги.
– Не вздумай пикнуть! – шепнул я ему, выдергивая из его рук автомат. Толкнул часового на створку, приставил ствол к его голове. Луч прожектора упал на лицо незнакомца. Бритый череп обтянут зеленой банданой. Черная кучерявая борода, лицо вытянутое, нос словно кисельная капля, глаза сидят близко к переносице. Хоть убей, но я первый раз в жизни видел такого несимпатичного солдата.
– Где Стрельцов? – шепнул я.
Часовой молчал, вращая белками глаз. Наверное, он не испытывал потребности разговаривать со мной или же просто не понимал русского языка. Я не сдержался и дернул его за бороду. Подобное желание всегда мучило меня в далеком детстве при виде Деда Мороза. Бандана съехала часовому на ухо. Я сорвал ее и затолкал ему в рот. Часовой сопел, но не сопротивлялся… Теперь нужна проволока. Ее полно под ногами. Я рывком повернул часового лицом к створке, подобрал кусок алюминиевой проволоки и туго намотал ее на его запястья.
– Вперед!
Это слово он понял и поплелся внутрь ангара. Я остановил его рядом с контейнером и поднял крышку. Часовой взглянул на меня дикими от ужаса глазами, покрутил головой и промычал. Пришлось двинуть его по затылку. Он сразу присмирел, мешком рухнул в контейнер и, поджав ноги, замер на резиновых прокладках. Я опустил крышку и закрыл замки. Там ему будет лучше, чем на посту. Во всяком случае, можно выспаться.
Я вышел из ангара, встал под козырьком, где до меня скучал часовой, и прислушался. Тишина давала надежду на то, что мои передвижения по воздуху и ангару остались незамеченными для большинства обитателей гарнизона. Можно идти дальше, хотя болтаться по незнакомой воинской части глухой ночью – не самое умное занятие. Но если вспомнить, как она выглядела из самолета… Плац, казармы, спортивный городок… Я мысленно расставлял эти объекты в том порядке, в каком видел их сверху. Штаб был недалеко от плаца, но их разделял длинный корпус. А он, в свою очередь, упирался в котлован, где было стрельбище. Но где я сейчас нахожусь?
Я решил обойти казарму, выйти на плац и уже там сориентироваться. Автомат я опустил стволом вниз. Не хотелось бы применять его по назначению, но кто знает, чем закончится моя ночная прогулка? Я пошел под окнами казармы, касаясь плечом стены. До угла дома оставалось совсем немного, как я услышал за собой крадущиеся шаги. Не слишком-то приятно узнать, что все мои усилия остаться незамеченным оказались бесплодными. Я сделал шаг в сторону и встал за водосточной трубой, куда не проникал свет от прожектора. Немедленно вскинул автомат и прижал его к груди. Отсюда я хорошо видел залитый светом прожектора узкий проезд между казармой и ангаром. Застыв с открытым ртом, я таращил глаза, надеясь обнаружить моего преследователя раньше, чем он обнаружит меня.
Прошло полминуты. Я уже начал подумывать о том, не померещилось ли мне от напряжения? Но нет! Из-под козырька к казарме бесшумно метнулся человек в таком же пятнистом, как и у часового, костюме. Лицо его было черным, как у негра, и я не сразу догадался, что это была маска. Преодолев проезд в три шага, незнакомец исчез в тени казармы и затих… Что теперь делать? Подойти к нему и познакомиться? Или попытаться уйти от него?
Я предпочел уйти, несмотря на то что в его руках я не заметил оружия. Тишина – мой союзник. Пока я ее не нарушаю, то остаюсь в относительной безопасности. Маленькими шажками, по стеночке, я добрался до угла казармы. Оглянулся. Мой преследователь не выдавал себя. Я зашел за угол и побежал по газону, петляя между щитами с призывами. У одного из них остановился и упал в траву. Не успел отдышаться, как увидел, что контур угла казармы искривился. От него медленно отделилась тень… Черт возьми! Он продолжает идти за мной! Причем с уверенностью, что я не догадываюсь о его существовании. Хотел бы меня догнать – давно бы это сделал. Но он всего лишь следит за мной, желая выяснить, куда я иду и что буду делать.
Черт с тобой, подумал я и, поднявшись на ноги, рванул через плац. Я бежал во весь дух, со скоростью, на какую вообще был способен, а потом с изяществом скаковой лошади перемахнул через живую изгородь из кустов. Повалившись на землю, я чуть раздвинул кусты и посмотрел на своего преследователя. Ясно, что он не ожидал от меня подобного маневра и такой прыти. Незнакомец в нерешительности выбежал на плац, но посреди него остановился, посмотрел по сторонам, пытаясь увидеть меня, и дал задний ход. Через минуту я потерял его среди темных контуров щитов и пятен кустов.
Обрывки мыслей проносились в моей голове, когда я шел по спортивному городку, в темноте напоминающему залежи скелетов гигантских животных. Полоса препятствий. Наклоненная лестница. Ряд соединенных друг с другом перекладин… Я слишком заметен, белая рубашка видна издалека и выдает меня. Долой ее! Я стащил рубашку через голову и повесил на брусья. Останусь жив – заберу. Присел, расковырял пальцем глину и намазал щеки и лоб. Темная физиономия не будет семафорить из-за кустов. Я должен найти Стрельцова раньше, чем это сделает Новоруков. У спецслужб свои счеты с ним, у меня – свои. Плевать мне на операцию, в которой выверен каждый шаг. Целая бригада следователей и оперативных работников до сих пор не смогла обезвредить этого негодяя. Дождались, пока он грохнул «Ту-154»! А теперь, видите ли, я виноват! Под ногами у них путаюсь! Планы их срываю! Нет, это они во главе с Новоруковым путаются у меня под ногами. Федька посадил меня под арест! Это было очень смешно! Я громко смеюсь.
Я услышал шум моторов. Из-за деревьев, словно брызги шампанского, пробивались лучи фар, дробились среди ветвей и листьев и распускались радужными кругами. Силуэты бородатых людей. Разговоры. Дым сигарет… Я опустился на землю. Высохшие сосновые иголки покалывали голую грудь. Я пополз вперед, от куста к кусту. Медленно, не отрывая тела от земли, как это делает крокодил. В кулаке сжимал ремень автомата. Я хотел знать, кто эти люди и что они делают здесь… Одна из машин дала задний ход и развернулась. Свет фар полоснул по деревьям и уперся в земляной вал. Да это же стрельбище, над которым я напоролся на автоматные трассеры! И наверняка именно эти люди, которые собрались кучками у заведенных автомобилей, стреляли в меня. Но сейчас они не в камуфляже, а в спортивных костюмах, кое-кто в темных джинсах и белых рубашках. Один из них – высокий, сухощавый, с рыжей аккуратной бородкой и намечающейся лысиной – вообще облачен в костюм-тройку с галстуком. Я видел и женщин, стройных, темноволосых, подчеркнуто сдержанных. Они стояли особняком перед капотом «Мерседеса», загораживая собой свет фар, отчего казались бесплотными тенями или аппликацией, вырезанной из черной бумаги. И они тоже тренировались в стрельбе по низколетящим целям?
Из темноты к машинам вышел мужчина в камуфляже. Он громко скомандовал, но что именно – я не понял. И тотчас сборище пришло в движение. Люди торопливо разошлись по машинам. Захлопали двери. Женщины сели в микроавтобус. Первым от котлована отъехал джип «Мицубиси». Он медленно покатил к распахнутым настежь воротам. За ним пристроился «Мерседес», затем две темные «девятки», микроавтобус и еще несколько потрепанных иномарок. Около
