дергаешься? Тебя мамаша не убьет, наверное.
— Сядь, Андрей! Если все так обернулось, то я решила: пусть состояние отойдет благотворительным организациям, но не этой грязной девке.
— Мама, перестань!
— Нет, и лучше молчи, ты меня знаешь! Если бы не твои сопли, Клаус был бы мертв до того, как изменил завещание!
— Фрау Вернер, я бы вам не советовал...
— А ты молчи, слизняк! Ты все равно уже никому ничего не расскажешь — вы четыре ненужных свидетеля...
— Мама, не надо! Прекрати истерику.
— Нет.
Я понимаю только одно: она спятила. Может, не навсегда, но именно сейчас она не в себе, а говорил же Леха: когда человек нервничает, он делает ошибки. Но эта тетя, сдается мне, всех переплюнула.
— Хочешь выстрелить? Так стреляй, чего тянешь? — Я все равно не сдержалась, язык мой — враг мой. Эта дрянь мне не нравится, и все.
— Лиза, не зли ее. — Андрей умоляюще смотрит на меня. — Она выстрелит.
— Как ты выстрелил в своего отца?
— Это не я, клянусь! Я не знал, что они задумали! Я ничего не знал, поверь мне, пока все не произошло — там, в гостинице! Он стал сопротивляться, и они случайно застрелили его. А потом у меня не было выбора.
— Что ты имеешь в виду?
— Мой сын имеет в виду, что он — ничтожество, такое же, как его настоящий отец! — Анна выплюнула это в Андрея. — Сентиментальный кретин, не захотевший помочь родной матери, предатель!
— Мама, перестань!
— Лучше бы я тебя не рожала!
Она переводит на меня дуло пистолета, звучит выстрел... Все, вот и конец. И не наступит лето, и не будет для меня кота на столе, и подсолнухи расцветут для кого-то другого... Но мне почему-то не больно.
— Я убил ее...
Она лежит на полу, в комнату входят какие-то люди, визжит женщина... Я что, до сих пор жива?
— Андрей выстрелил в нее. — Слисаренко берет меня за руку. — Все позади.
— Андрей?
— Да. Вы же отдали ему ручку-пистолет, удивляюсь вашей беспечности.
Черт, я совсем забыла, что эта ручка стреляет!
— Анна умерла?
— Нет, жива, ее вылечат, и она ответит за свои преступления.
— А Андрей?
— Ну, суд определит степень его вины, но без вас ничего бы не получилось.
— Полковник Слисаренко, вы негодяй.
— Что?!
— Да, вы негодяй. И я желаю вашей прекрасной жене долгих лет жизни. Вы отлично знаете, что у вас против Анны ничего не было. И вы сделали ставку на то, что я стану ее дразнить и выведу из равновесия. Вам же для полноты картины не хватало только моего трупа, не так ли? Именно для этого вы меня сюда и привезли, разве нет?
— Лиза, вы все неправильно поняли!
— Ну да, расскажите мне! Не надо выкручиваться, вы...
— Простите, что вмешиваюсь. — Штольц вклинивается между нами. — Госпожа Климковская, у нас с вами много дел. Не могли бы вы поспорить с полковником в другой раз?
— А дела перенести нельзя?
Мне как раз хочется поскандалить, и полковник вполне подходит для этого.
— Нет. Прошу, присаживайтесь и начнем.
Я презрительно отворачиваюсь от Слисаренко и сажусь в кресло. Ладно, потом с ним доссорюсь. А куда подевался Рыжий?
— А где?..
— Ваш спутник, красивый молодой человек? — Штольц поднимает голову от бумаг. — Он ушел сразу, как только вывели арестованных. Поговорил о чем-то с человеком, с которым вы ссорились, и ушел.
Что за дела? Куда подевался Рыжий, как он мог оставить меня в такое время? Хотя я догадываюсь, почему он ушел.
21_
— И ты не знаешь, где он сейчас? — Старик наливает в чашку молоко. — Пей, Лиза, Олег Весняк принес сегодня свеженькое. А пироги Татьяна испекла, ешь.
Я сижу в доме Старика, он угощает меня. Рядом устроился белобрысый пацаненок. Он смотрит на Старика влюбленными глазами, а на меня поглядывает настороженно.
— Василек, нам с Лизой надо поговорить.
— Хорошо, дедушка. Я пойду к тете Тане?
— Только шапочку надень, на улице холодно.
Мальчик исчезает за дверью, напоследок бросив на меня хмурый взгляд. Что же, понимаю. Не слишком приятно, когда тебя выгоняют из-за стола именно тогда, когда начинается интересный разговор. Вот только он не для твоих ушей, так что извини, Малый.
— Ты ищешь Вадима?
— Везде. И Стас искал. Я не знаю, куда он мог подеваться, но я должна найти Рыжего и посмотреть этому негодяю в его бесстыжие глаза.
— Вот как. — Старик задумчиво смотрит в окно, за которым размахивают голыми ветками деревья. — А что потом? А, Лиза?
— Потом... я скажу ему, чтобы не сходил с ума.
— И все?
— Нет. Я скажу ему, что была дурой и не ценила его.
— Лиза!
— Пап, не дави на меня. Да, я скажу, что люблю его. Что мне неуютно жить без него — вот уже два месяца. Я попрошу, чтобы он вернулся... если, конечно, не нашел себе другую. Я понимаю, что со мной бывает непросто, но он тоже не сладкий петушок на палочке. Я хочу, чтобы он вернулся.
— А Стас?
— Он тоже считает, что Рыжий спятил.
— Я не об этом, Лиза.
— Мы со Стасом пришли к согласию. Он долечивает легкие на Кипре, мы общаемся, но... все в прошлом. Мы просто друзья, как когда-то давно, и если бы Рыжий не отколол этот номер, все вообще было бы хорошо.
— Но у него есть причины для такого поступка. — Старик серьезно смотрит на меня. — Вадим счел, что больше не имеет права...
— Глупости! Деньги не имеют значения, они не изменили для меня ничего.
— Он решил иначе.
— Он просто спятил. Где он?
— Я не знаю.
