«Великая княгиня Мария Павловна живет в Бельведере. Ее отличают одухотворенность, достоинство, утонченность и особая прямота. Теперь, овдовев, она не берет денег из казны, а довольствуется тем, что получает из России, — примерно 130 000 талеров в год; излишки она отдает дочерям и в особенности беднякам, раздает и помогает повсюду» (К. А. Варнгаген фон Энзе).
Свой последний дар Веймару она сделала, пригласив великого композитора Ференца Листа на должность придворного капельмейстера. Окруженный всяческой заботой, чувствуя постоянную поддержку Марии Павловны, Лист пережил в Веймаре лучший творческий период. Он надеялся организовать в Веймаре музыкальную академию. Но при жизни Марии Павловны сделать это не успел. А сын ее, принц Карл-Александр, предпочитал изобразительные искусства музыке и организовал Академию художеств.
Мария Павловна скончалась 11 июня 1859 года. Похоронили ее в великогерцогской усыпальнице на протестантском кладбище. Но, исполняя последнюю волю Марии Павловны, начали строительство православного храма над ее могилой. В 1862 году храм во имя святой равноапостольной Марии Магдалины был освящен.
В своем завещании Мария Павловна написала: «Я благословляю полюбившуюся страну, в которой прожила. Я также благословляю мою русскую родину, которая мне так дорога, и особенно мою тамошнюю семью. Я благодарю Бога за то, что здесь и там Он направил все к лучшему, способствовал расцвету добра и взял под свое могущественное покровительство как мою здешнюю, так и мою русскую семью».
Память о цесаревне и великой герцогине Марии Павловне сохраняется в Веймаре до сих пор.
Наполеон Бонапарт, император Франции и принцесса Мария-Луиза Австрийская
1810 год
10 января 1810 года император Франции Наполеон Бонапарт развёлся с женщиной, которую вполне заслуженно можно назвать «женщиной всей его жизни»; умирая, он произнёс именно её имя. Но Жозефина не смогла родить ему наследника, так что императору предстояло как можно более срочно жениться во второй раз. И Франция вступила в союз с Австрией, а сам Наполеон — с австрийской принцессой Марией-Луизой. «Я женюсь на утробе» — это его фраза осталась в истории. И пусть на этот брак множество людей (и первый из них — сам император) смотрело просто как на возможность совершить выгодную сделку и в политическом плане, и в семейном, не будем забывать, что сама Мария-Луиза — не фарфоровая кукла, а живой человек. Чем стали для неё дни празднования свадьбы? Как для каждой девушки — вступлением в новую жизнь… только не каждой доводится выйти замуж за живую легенду. Страшноватую легенду.
Как полагается в таких случаях, поначалу на родине невесты состоялось заключение брака по доверенности. 10 марта в связи с тем, что ей предстояло стать императрицей Франции, юная эрцгерцогиня отреклась от прав на австрийский престол, а на следующий день необычайно пышно отпраздновали саму свадьбу. Роль жениха на церемонии исполнял дядя невесты, эрцгерцог Карл (немало, заметим, успевший до того повоевать с тем, за кого предстояло выйти замуж его племяннице). Французский посол писал из Вены в Париж: «Свадьба Его Императорского Величества с эрцгерцогиней Марией-Луизой была отпразднована с великолепием, которое трудно превзойти и по сравнению с которым все предыдущие торжества, сколь угодно блестящие, не заслуживают и упоминания. Огромное количество зрителей, собравшихся со всех концов страны и из-за рубежа, так заполнило церковь, залы и коридоры дворца, что императора и императрицу Австрии зачастую толкали. Изумительное собрание жемчугов и бриллиантов; великолепие нарядов и мундиров; бесчисленные огни, освещавшие весь дворец; радость участников придавала церемонии пышность, достойную этого величественного празднования. Самые богатые аристократы этой страны представляли собой потрясающее зрелище, и даже соперничали с императором. Дамы, которые сопровождали императрицу, в основном принцессы и аристократки высшего ранга, казалось, изнемогли под тяжестью своих бриллиантов и жемчугов. Но все взгляды были сосредоточены на главной участнице этого торжества, этой прелестной принцессе, которая вскоре составит счастье нашего суверена».
После церемонии последовал роскошный банкет, а вечером император с императрицей в открытом экипаже проехали по роскошно разукрашенной и освещённой Вене. Во всех театрах давали бесплатные представления, улицы заполняли австрийцы, приветствовавшие свою эрцгерцогиню, которая стала императрицей Франции. Словом, это был роскошный праздник и… всего лишь свадьба по доверенности. Настоящая свадьба была ещё впереди!
Через день Мария-Луиза покинула Вену. Неподалёку от городке Браунау, на границе между Австрией и Баварией, состоялась церемония «перехода» из Австрии во Францию, очень похожая на ту, через какую прошла когда-то Мария-Антуанетта. Даже гардероб Марии-Луизы отныне должен был быть французским — по приказу императора для неё приготовили всё, что только могло понадобиться, от бальных платьев до вышитых шалей, от чепцов и шляпок до белья и вееров. Вот только с размером туфелек, как оказалось позднее, промахнулись…
Через две недели император и новая императрица должны были встретиться в Компьене, но Наполеону не терпелось увидеть свою уже почти жену, и он фактически застал путешественников врасплох, выехав им навстречу. Что ж, он остался, видимо, доволен увиденным — статная, голубоглазая, что называется, кровь с молоком, с густыми светло-каштановыми волосами и пухлыми губами, восемнадцатилетняя Мария-Луиза была хороша собой. А сорокадвухлетний император… «Вы лучше, чем на портрете», — робко сказала она ему. Дожидаться грядущего праздника император не стал, сочтя, что состоявшаяся свадьба по доверенности дарует ему все супружеские права, так что первая брачная ночь Марии-Луизы состоялась сразу. Многие не преминули отметить, что такая поспешность весьма походила на изнасилование, а не на торжественную консуммацию брака, приличествующую монархам.
1 апреля в Сен-Клу, западном пригороде Парижа, состоялась пышная гражданская церемония бракосочетания — там, где почти за одиннадцать лет до того совершила переворот, вошедший в историю под названием «переворот 18 брюмера», когда Наполеон Бонапарт начал свой путь к французскому трону. Теперь же на этом месте он брал в супруги дочь императора Австрии… В честь этого события была дана опера «Ифигения в Авлиде». Увы, выбор оказался не совсем удачным — эту оперу очень любила дама, которой новая императрица приходилась внучатой племянницей, Мария-Антуанетта, королева Франции, окончившая свои дни на эшафоте. К тому же темой оперы было принесение Ифигении в жертву — весьма нежелательные ассоциации, поскольку многие считали, что австрийскую эрцгерцогиню принесли в жертву «корсиканскому чудовищу»…
На следующий день корсиканец и австриячка торжественно въехали в Париж. Город был убран не менее пышно, чем Вена месяц назад, во время первой свадьбы. Среди прочих украшений был медальон с надписью: «Мы любим её ради него, мы полюбим её ради неё самой».
Церемония венчания состоялась во дворце Тюильри. (Её омрачило разве что отсутствие тринадцати итальянских кардиналов — трения между императором и Римской церковью были весьма сильны, особенно если учитывать, что одобрение папы на развод он не получил, а значит, и разрешение на второй брак; в отместку Наполеон запретил им носить красное кардинальское облачение, и в историю они вошли как «чёрные кардиналы»). Приглашённые собрались в галерее дворца, где несколько часов ожидали прибытия главных героев празднества. И когда они наконец появились… «Звуки музыки потонули в аплодисментах, раздававшихся со всех сторон галереи.‹…› Их Величества принимали восторженные приветствия чрезвычайно сердечно, шествуя через эту длинную и роскошную галерею к часовне, этому нефу храма, где их августейший союз должен был быть освящён заново».
На императрице было платье, создать которое доверили знаменитому Леруа, наряды от которого в своё время грациозно носила первая императрица, Жозефина. Платье Марии-Луизы было из серебряного тюля, расшитого жемчугом и ламе. Разумеется, оно соответствовало тогдашней моде — очень завышенная талия с поясом под грудью и непышные складки, мягко очерчивающие фигуру. Когда Мария-Луиза прибыла в Париж, поверх платья на ней была особая придворная мантия, теперь же её заменили на мантию
