женская мода 1840-х годов. И очень… английским. Спитафилдский шёлк и хонитонское кружево — Англия приготовила для своей королевы самое лучшее.
Поначалу платье собирались украсить знаменитыми брюссельскими кружевами, но Виктория настояла на именно на английских. Кружева, которые делают вблизи городка Хонитон, — это, наверное, самые знаменитые кружева Англии. Кружево заказали мастерской некоей Джейн Бидни из деревушки Бир в Девоне, известной кружевнице, а уж она организовала работу своих односельчанок. Чтобы создать кусок кружева размером 137?76 см, сотня кружевниц трудилась полгода! Сразу после завершения работы образцы узора были уничтожены, чтобы никто не смог сделать такое же кружево, как на свадебном платье самой королевы. Виктория, кроме денег за работу, велела отправить кружевницам отдельную сумму, чтобы те отпраздновали её бракосочетание, а саму мисс Бидни пригласили на свадьбу.
Что ж, она вполне могла гордиться своей работой, кружево было настоящим произведением искусства. Широкая кружевная оборка шла вокруг декольте, так называемая «берта», кружевом были отделаны рукава, юбка и фата. (Сейчас платье находится на «консервации», и с марта 2012 года его можно будет увидеть на выставке в Кенсингтонском дворце.)
Платья двенадцати подружек невесты (все они были старшими дочерьми пэров, самыми знатными юными леди в стране) тоже были белыми, и Виктории сама придумала, как сказали бы сейчас, дизайн. Их покрой отвечал требованиям тогдашней моды, как и платье королевы, — глубокое декольте, узкая талия, пышная юбка. Но единственной отделкой этих белых шёлковых платьев были белые розы — у выреза и сбоку на юбке, такие же розы украшали и причёску. Их элегантная кажущаяся простота призвана была оттенить нежность наряда невесты в кружевах.
Каждая из подружек получила от Виктории и Альберта после венчания подарок — брошь в виде орла. Серебра, из которого были сделаны птицы, почти не видно — так густо усеивает их бирюза, символ верной любви. Глаза орлов были сделаны из рубинов, символизировавших страсть, а бриллианты на клювах символизировали вечность. В каждой лапе орлы держали по жемчужине — символ невинности.
Кольцо, которое Альберт подарил Виктории в честь помолвки, было в виде золотой змейки с двумя изумрудами — теперь такой выбор сочли бы, наверное, странным, но в ту эпоху подобные украшения в виде змей были весьма популярны. Обручальное кольцо было в виде простой золотой полоски, правда, более массивной, чем обычно. Королева любила эти кольца, и носила их постоянно — включая покрытое эмалью колечко с небольшим бриллиантом, которое Альберт подарил при самой их первой встрече. В день свадьбы, когда, обвенчавшись, они выходили из церкви, по свидетельству современника, принц так положил руку королевы на свою, что её обручальное кольцо было всем хорошо видно; быть может, случайно, а быть может, и намеренно.
А за день до свадьбы королева получила в подарок роскошную брошь, которая и красовалась на её груди в этот знаменательный день. Впоследствии Виктория завещала включить брошь в сокровища короны — чтобы никакие обстоятельства (разводы, делёж наследства и т. п.) не лишили очередного британского монарха этой семейной реликвии. Брошь очень проста, но эффектна — большой ярко-синий сапфир в окружении двенадцати бриллиантов. Вплоть до смерти принца Альберта в декабре 1861 года королева часто надевала её, а тогда, в день свадьбы, синий сапфир был единственным цветным пятном на белом наряде невесты.
Альберт, в форме фельдмаршала британской армии, ожидал невесту у алтаря, беседуя с вдовствующей королевой Аделаидой, супругой покойного Вильгельма IV, дяди Виктории и её предшественника на британском троне. Поскольку отца невесты, герцога Кентского, уже давно не было в живых, то к алтарю её подвёл герцог Сассекский, другой её дядя. Королева, по воспоминаниям леди Вильгельмины, была «полностью собрана и спокойна, но необычно бледна. Она шла очень медленно, давая всем зрителям время удовлетворить своё любопытство, и, конечно же, никогда за нею не наблюдали столь же внимательно».
Королева предпочла бы, чтобы церемония совершилась тихо, частным образом, например в одной из комнат Букингемского дворца. По словам Виктории, мысль о том, что ей придётся венчаться в присутствии большого числа людей, повергала её в ужас. Но лорд Мельбурн, премьер-министр и наставник королевы в делах политики, отговорил её от такого варианта — монархиня, вступая в брак, должна была сделать это в присутствии множества своих подданных.
Королеве, видимо, удалось побороть свои страхи, хотя, по наблюдениям окружающих, она немного дрожала — так, что колыхались цветы в венке из флёрдоранжа, украшавшем её голову. А вот принц, по воспоминаниям леди Вильгельмины, вероятно, был очень взволнован и именно поэтому отвечал с заминкой. «Когда принца Альберта спросили, берёт ли он эту женщину в жёны, она [королева] повернулась и смотрела прямо ему в лицо, пока он говорил “да”. Сама она отвечала тем же чистым, музыкальным голосом, которым зачитывала свои речи в палате лордов, и со схожим выражением.
Герцог Сассекский был очень растроган, и слышно было, как лорд Фицвильям всхлипывает на галерее, но более никто не выглядел взволнованным хоть в какой-то степени. Герцог Сассекский рассказывал, что никто не плакал, кроме одного мальчика из хора, однако я ручаюсь, что
После венчания, когда королева с Альбертом, теперь уже муж и жена, покидали часовню, Виктория поцеловала свою тётю, вдовствующую королеву Аделаиду, а вот матери своей, герцогине Кентской, просто пожала руку. Отношения у Виктории с матерью не были гладкими, а характер у герцогини был нелёгкий — перед самым венчанием (хорошо ещё, что до того, как вошла Виктория) она шёпотом пререкалась с Аделаидой, недовольная тем, что она, как мать королевы-невесты, вынуждена была занять место более скромное, чем вдовствующая королева.
Как только состоялась церемония венчания, раздался грохот пушек, и на всём пути до дворца молодую пару приветствовали громкие (и даже слишком громкие) радостные крики.
В Букингемском дворце состоялся свадебный завтрак, главным украшением которого был торт — настолько большой (окружностью более 3 м и весом в 130 кг), что внесли его четыре человека. Верхушка была украшена фигуркой Британии, которая благословляла молодых, облачённых в древнеримские одеяния. «У ног жениха была собака (символ верности), а у ног королевы — пара голубок. Кроме того, торт украшало множество купидонов, один из которых даже регистрировал брак в книжечке, и букетики белых цветов». Представьте себе, несколько кусочков торта (тортов было несколько, поскольку приглашённых было много) сохранилось до сих пор! Ведь многие, согласно старому обычаю, унесли свой ломтик, упакованный в специальную коробочку, домой и сохранили… А через полтора века это уже музейный экспонат.
После завтрака молодожёны отправились в путь: «Дражайший Альберт поднялся за мной, и мы спустились вниз, где попрощались с мамой, и около четырёх выехали, Альберт и я — вдвоём. Это так
Виктория и Альберт отправились в Виндзорский замок, одну из старейших резиденций британских королей (кстати, когда в 1917 году король Георг V принял решение изменить название династии, называвшейся тогда, благодаря браку Виктории и Альберта, Саксен-Кобург-Готской, именем, слишком «немецким» для тех времён, когда Германия стала врагом, она стала именно Виндзорской).
Толпа приветствовавших королеву и её супруга была такой, что маленький скромный кортеж добирался туда намного дольше обычного. Многие в этот день украсили себя ленточками, специально выпущенными к свадьбе, — на них были вытканы национальные эмблемы Британии — роза, чертополох и трилистник, а также инициалы молодожёнов, V amp;A, и узор в виде особого двойного узла, символа верной любви.
Королева описала в дневнике остаток свадебного дня: «Мы пообедали в гостиной, но у меня так болела голова, что я не могла ничего есть и вынуждена была прилечь в голубой комнате на софу, где и осталась до конца вечера; но, как бы я себя ни чувствовала, НИКОГДА, НИКОГДА у меня не было такого вечера!! МОЙ ДРАЖАЙШИЙ, ДРАЖАЙШИЙ, ДОРОГОЙ Альберт сел рядом со мной на скамеечку для ног, и его любовь и чувства подарили мне ощущения божественной любви и счастья, на которые я прежде и не смела
