Большинство их было вызвано алчностью, амбициозностью, страхом, завистью, желанием спасти репутацию или непроходимой глупостью. Но некоторые войны вспыхивали по вполне благородным, альтруистическим причинам.
— Неужели?
— Представьте себе. Были войны, спровоцированные теми самыми добрыми намерениями, которыми вымощена дорога в ад. Большие, стремительно развивающееся народы пытались насильно заставить тех, кто двигался медленнее, приноровиться к их скорости. И иногда земным «копушам» становилось невмоготу. Им были ненавистны попытки насильственного развития, и они начинали стрелять, отстаивая свое право плестись нога за ногу. Теперь понятно?
— Мне понятно, что мы получили урок, но не ясна ваша аналогия, — признался Паскоу. — Копуши не смогли бы убить даже хромого пса. Вдобавок мы никому из них не причинили зла.
— У меня не возникало даже мысли об агрессивности копуш.
— Вы можете внятно объяснить, что же тогда вас волнует?
— В прошлом Земля упорно не замечала одной особенности. Если бы люди учли эту особенность, из- за нее перестали бы вспыхивать войны.
— И что это за особенность?
— Скорость развития, — ответил Лей. — До сих пор мы никогда особо не задумывались об этом. Разница между быстрым и медленным ускользала от нас. Вернее, все быстрое мы привыкли считать хорошим и прогрессивным, а все медленное — плохим и отсталым.
Коммодор кивнул в сторону иллюминатора. Среди космической темноты перемигивались крохотные искорки далеких звезд.
— Отсюда они едва заметны, но мы-то знаем, что каждая из них — громадный раскаленный шар. Так и с разницей в скорости развития рас и цивилизаций. Раньше мы не видели в этом проблемы, а если и видели, то считали ее такой же маленькой точкой. И вдруг проблема разрослась до размеров звезды, и мы уже не можем обманывать себя, будто не знаем ее истинной величины. А сколько их в космосе — бесчисленных и нескончаемых проблем?
Паскоу задумался над его словами.
— Что тут сказать? Не могу с вами спорить; все это самоочевидно. Рано или поздно мы опять столкнемся с чем-нибудь подобным. Когда-то это должно было случиться.
— Отсюда и мои тревоги, — сказал Лей.
— Если вам нравится себя пугать, пугайте на всю катушку, — посоветовал ему социолог. — Меня это не волнует. С моей головы не упало ни волоска. Почему я должен волноваться, если завтра какой-нибудь свихнутый разведчик обнаружит расу, которая еще медленнее копуш? В моей молодой жизни ничего не изменится.
— А почему обязательно медленнее? — спросил Лей.
Паскоу оторвался от иллюминатора.
— Куда вы клоните, коммодор?
— Вы согласились, что проблема скорости развития действительно существует. А теперь переверните ее вверх тормашками и взгляните на нее по-другому. Что, если нам встретится цивилизация, чей темп жизни в двадцать раз быстрее нашего? Цивилизация, которой мы покажемся такими же копушами?
Подумав пару минут, Паскоу почесал затылок и не особо уверенным тоном ответил:
— Такое невозможно!
— Невозможно? Почему?
— Потому что до сих пор мы не встречали таких рас. И потом, если они быстрее, они первыми должны были бы наткнуться на нас.
— Но их планетная система может находиться в сто раз дальше доступного нам космоса. Или это совсем молодая раса, в десять раз моложе нашей, но уже почти достигшая нашего уровня.
— Знаете, коммодор, — сказал Паскоу, на лице которого появилось такое же задумчиво- меланхоличное выражение, какое он неделями наблюдал у Лея, — в космосе и так довольно разных бед, чтобы изобретать дополнительные.
Тем не менее когда корабль совершил посадку, социолог продолжал раздумывать над словами коммодора, и возможность встречи с такой цивилизацией начинала все сильнее его раздражать.
Но пока что им предстояла встреча с посланцем командования четвертого сектора. Тот явился на борт с толстой пачкой разных документов. Сам он был таким же толстым и пропитанным показной сердечностью.
— Коммодор, лейтенант Воген к вашим услугам, — заученно-бодрым голосом представился посланец. — Уверен, что ваша экспедиция была приятной и полезной.
— Бывает и хуже, — коротко ответил Лей.
Излучая казенную доброжелательность, Воген продолжал:
— Мы получили предписание с Земли, от Маркхэма из Отдела заданий. Он приказывает вам проверить оборудование корабля, пополнить запасы топлива и лететь на Милашку. Я захватил с собой координаты планеты.
— Как вы сказали? — встрепенулся Паскоу.
— Милашка.
— Храни нас небо! Милашка!
Социолог плюхнулся на стул и уставился в стену.
— Милашка! — в третий раз произнес он, нервно перебирая пальцами.
Чувствовалось, что странное название чем-то загипнотизировало его.
— А кто сообщил о ее обнаружении? — с глубоким подозрением спросил Паскоу.
— Вообще-то я не смотрел, но в записях есть имя этого парня.
Воген услужливо зашелестел бумагами.
— Вот. Нашел. Этого парня зовут Арчибальд Бойделл.
— Так я и знал! — взвыл Паскоу. — Всё. С меня хватит. Я ухожу в отставку — и немедленно.
— За восемь лет вы уходили в отставку не менее двадцати раз и всегда немедленно, — напомнил ему Лей. — Это начинает превращаться в какой-то дурной ритуал.
— На этот раз я сдержу слово.
— И это вы тоже изволили утверждать, — сказал Лей и со вздохом добавил: — Если вы строго придерживаетесь своего ритуала, то вскоре вы предложите мне убираться ко всем чертям.
Паскоу решительно замахал руками.
— Ладно, коммодор, давайте успокоимся и посмотрим на вещи здраво. Скажите, какой экипаж, не потерявший рассудка, полетит на встречу с планетой, которую назвали Милашкой?
— Этим экипажем будет наш, — сказал Лей. Дождавшись, когда успокоится подскочившее давление, он спросил: — А разве у нас есть другой выбор?
Социолог распластался на стуле и минут пять молчал. Глаза его метали молнии. Потом он сказал:
— Нет у нас другого выбора. Как говорится, укрепи меня, Господи, в немощи моей.
Он перевел несколько остекленевшие глаза на Вогена.
— Назовите мне еще раз имя планеты на тот случай, если я его не расслышал.
Воген был сама любезность.
— Милашка, — елейным голосом произнес лейтенант. — Код планеты — О-0.9-Е.5. Это значит, планету населяет разумная, но отсталая раса.
— Бойделл что-нибудь сообщил по поводу этой планеты?
— Всего одно слово. — Воген опять зашелестел бумагами. — Правда, какое-то странное… Ух!
Паскоу пробрала дрожь.
Космобюрократия
