поддерживать связь с Землей. Как насчет того, чтобы связаться с космопортом?
— Я могу попытаться, — ответил Ярбридж.
— Попытаться? Что ты хочешь сказать? — Джо оглядел остальных, а потом добавил: — Когда ты в последний раз выходил на связь с космопортом?
— Девять дней назад.
— И больше не пробовал?
— Много раз. Никакого ответа.
— Никакого ответа, — эхом отозвался Джо.
Он сглотнул, опустил голову, но так и не нашел, что сказать.
Уилкин не сводил с него цепкого взгляда.
— И ты ничего нам не сказал, — вмешался в разговор другой бурильщик. Он не скрывал раздражения. — Эти заносчивые механики знали, что мы отрезаны от Земли, но помалкивали. Мы слишком темные — все равно ничего не поймем. Бурильщики, что с нас взять?
— Не стоит разделять экспедицию по профессиональному признаку только из-за того, что вас четверо и вы бурильщики, — вмешался Холланд. — Мы все оказались в трудной ситуации. Люди в порту наверняка заняты более серьезными проблемами. Мы не раз по целой неделе не выходили с ними на связь.
— Но они всегда были на месте, когда мы вызывали Землю, — возразил бурильщик.
— Радиоаппаратура может давать сбои, — не слишком уверенно сказал Ярбридж. — Возможно, у них возникли какие-то неполадки.
— Я всегда считал, что у таких умных парней не бывает неполадок.
— Я тоже об этом мечтаю! — искренне произнес Холланд.
Он потер веснушчатый подбородок и посмотрел на атомный мотор.
Остальные проследили за его взглядом и замолчали. Они прекрасно понимали, что он имеет в виду. Реактор и генератор обеспечивали их светом, не говоря уже об энергии для бурильной установки, рации и плите, без которых не обойтись. А также не обойтись без обогревателей, расположенных по периметру базы. Не будет тепла — экспедиция не переживет холодных лунных ночей. Ну, и кислород, который добывается при помощи электролиза из льда, залегающего на глубине восемьдесят футов, жизненно необходим. Встревоженный бурильщик спросил:
— Сколько у нас топлива?
— Ты имеешь в виду окись тория?
— Да?
— Хватит на пару лет.
— Значит, нужно только поддерживать в рабочем состоянии реактор, и у нас все будет в порядке?
— Да, — спокойно ответил Холланд.
Бурильщик оглядел его с головы до ног, словно пытался понять, не шутит ли он. Потом пожал плечами и отправился к бурильной установке.
Ярбридж взял микрофон.
— Ярбридж вызывает Носитель-Один. Носитель-Один! Как слышишь? Прием!
Он понапрасну тратил силы.
В последующие дни члены экспедиции косились на рацию с нескрываемым скептицизмом, хотя им ужасно хотелось ее послушать. Тысяча друзей Ярбриджа сократилась до дюжины, остальных призвали на воинскую службу.
Но и эти немногие мало что рассказывали — и вовсе не потому, что им было нечем поделиться. Они боялись. Использование вертикальных антенн было запрещено, все переговоры записывались. Сеансы радиосвязи получались очень короткими — собеседники Ярбриджа не хотели выдать какую-нибудь важную информацию врагу.
Однажды Ярбридж сказал Холланду:
— Все очень плохо. Даже если удается войти в контакт с Джорджем из Мемфиса или Жюлем из Тулузы, они даже не смогут ответить, идет ли у них дождь, поскольку враг за линией фронта воспользуется этой информацией.
— Если только у них
— Все со всеми, — предположил подошедший к ним Уилкин. — А чего еще можно было ждать?
— А когда они решаются что-то сказать, удается получить меньше половины сообщения, — продолжал Ярбридж. — Вот послушайте.
Он увеличил громкость и поймал едва слышный голос англичанина:
— …Еще несколько беспилотных самолетов сбиты над Лондоном минувшей ночью. На остальной территории страны…
Выключив приемник, Ярбридж сказал:
— Вот вам пример. Он говорит, сколько сбито самолетов. Но не сказал, кем они посланы. Даже не упомянул о том, что произошло с бомбами, сброшенными с этих самолетов, и о причиненном ущербе.
— Конечно не сказал, — вклинился в разговор Уилкин. — Удивляюсь, что он вообще говорит. Но и это скоро закончится.
— Почему?
— Свет гаснет по всему миру. Неужели
— А кто сказал, что мы не имеем значения? — агрессивно осведомился подошедший Хэнк.
— Я сказал, — ответил Уилкин. — С каких это пор сидящих в партере интересуют те, кому достались только стоячие места на галерке?
— Долго это продолжаться не может, — решил Хэнк. — Оружие не то. Полвека назад были сверхзвуковые ракеты и приборы точного наведения. А в наши дни их попросту не осталось. Обычные пушечные снаряды.
— Откуда ты знаешь? — осведомился Уилкин.
— Да это всему миру известно.
— Неужели? — Уилкин криво улыбнулся. — Жаль, что мы не можем спросить у всего мира.
Хэнк нахмурился, шагнул к рации и хрипло сказал Ярбриджу:
— Важны мы для них или нет, но я хочу знать, что случилось с нашими женами и детьми. Почему в космопорту никто не…
Это была уловка — как только Хэнк оказался рядом с Уилки-ном, он ударил здоровенным кулаком в лицо. Уилкин отлетел в одну сторону, а очки в другую. Все произошло стремительно — Хэнк оказался верхом на своей жертве и обыскал ее карманы прежде, чем остальные успели вмешаться. Тяжело дыша, Хэнк выпрямился, держа в руке маленький пистолет.
— Никогда не любил ехидных умников с пистолетами. — Он вызывающе посмотрел на остальных, а Уилкин принялся осторожно ощупывать лицо. Хэнк повернулся к Ярбриджу. — Ладно, толстяк, давай, свяжись к космопортом.
— Как?
— Он меня спрашивает, как! — Хэнк сильно толкнул Ярбриджа в плечо. — Ты и сам знаешь как. Так что давай делай свое дело — и побыстрее!
Ярбридж молча повиновался, а потом сказал:
— Ну, вот, пожалуйста. Я могу их вызывать, пока язык изо рта не вывалится. А теперь посмотрим — может, у тебя лучше выйдет.
— А почем я знаю, что ты и правда вызываешь порт? — кивнул на рацию Хэнк. — Или вообще с кем- то пробуешь связаться?
— А почем я знаю, когда пора менять сверло? — спросил Ярбридж.
— Только не надо со мной шутить! На лбу у Хэнка запульсировала жилка. — Если через месяц простоя у меня сломается бур, то я…
— Ты не сделаешь ничего, что нам не понравится, — вмешался Холланд. — И будет лучше, если ты отдашь мне пистолет.
