Журналистка снова рассмеялась, запоздало представилась (Света Карасева) и продиктованный номер записала.
Бутерброды Феня смела за минуту, а потом, быстро одевшись, выскочила из квартиры. Ее ждали великие дела.
Офис у большевиков был просто замечательный. Располагался он в бизнес- центре на бульваре Менделеева, что по гродинским меркам уже было круто. В офисе сидел офис-менеджер – надменный миловидный парнишка, встретивший Феню, мягко говоря, недружелюбно.
– Что вам надо? – спросил он вместо «здрасте».
– Товарища Бен-Гуравани хотела бы видеть, товарищ Кирилл. – Феня прочитала имя парня на его беджике.
– Вы кто? – таким же хамоватым тоном спросил он.
– Я пролетарий, – представилась Феня. – Нам тут власть обещали.
– Вы издеваетесь? – Кирилл приподнялся в кресле.
Был он тощенький, отчего-то очень жалкий, поэтому Феня все не могла на него разозлиться. Способ надавить в голову тоже не приходил.
Неожиданно дверь открылась, и в офисе появился сам Бен-Гуравани. Кирилл и его встретил неласково:
– Ваши листовки никто расклеивать не будет! Там бред сивой кобылы.
– Да пошел ты, буржуёнок! – бросил ему Лука, направляясь к двери в свой кабинет.
По дороге он спросил Феню:
– Вы кто?
– Я хочу в вашу партию записаться.
– Заходите!
Подмигнув буржуёнку, она направилась следом за Бен-Гуравани в шикарно обставленное помещение. Большевик взял пачку газет со стола и бросил их в Феню. Инстинктивно она поймала часть шуршащей пачки, соображая, что это только начало.
– Вот что надо читать! – сказал Бен-Гуравани.
Газетки в Фениных руках назывались «Гродинский большевик». Оказывается, таинственный спонсор Гуравани оплачивал и пропаганду партии.
– Вы за кого на выборах голосовали? – спросил коммунист.
– За вас, – ответила Феня, не имевшая понятия о том, значилось ли имя Гуравани в списках кандидатов.
Ответ оказался верным. Большевик одобрительно пожал ей руку, усадил на диван и открыл персональный митинг. Почти два часа Феня слушала об угнетении трудового народа, развращенности представителей правящих кругов, продажности правительства, коррупции, тяжелой доле крестьянства. Полотно своей речи Гуравани украшал фамилиями Маркса, Энгельса и Ленина, цитируя выдержки из их работ. В конце концов у Фени возникло стойкое ощущение дежавю двадцатилетней давности: будто сидит она на лекции по истории КПСС и слушает занудного преподавателя, отставного военного, бывшего замполита, который в свое время был обучен промывать мозги солдатам, не хотевшим умирать за советскую власть в Афганистане.
Вырваться ей удалось только потому, что Гуравани утомился, сел в кресло и заклевал носом. Феня удрала, заметив, что буржуёнка в приемной не оказалось.
Теперь консультант поставила перед собой цель: узнать, кто содержит гродинских коммунистов. Покидая офис коммунистов, в холле она заметила табличку с перечнем фирм, располагавшихся в центре, в их числе – управляющую компанию «Бизнес-центр», то есть арендосдателей офиса партии большевиков.
Сотруднице компании Феня рассказала страшную историю о своем начальнике, идиоте и деспоте, которому нужен офис именно здесь, причем тот самый, который занимает партия гродинских большевиков.
– Мне секретарь большевиков нахамил, но, может, есть телефон руководителя? – жалобно заныла она. – Я бы с ним поговорила, может, на субаренду согласились бы?..
– Нет, – виновато сказала девушка. – Не могу вам помочь…
– Что вы! – чуть не зарыдала Феня. – Он же меня уволит, а у меня трое детей! А мужа нет, никого нет! Умоляю!
– Понимаете, за этот офис никто не платит, поэтому я ни с кем и не общаюсь.
Притворное страдание Фени сменилось искренним удивлением.
– Как это?
– Я не знаю, – ответила девушка, сочувственно улыбаясь. – Но за этот офис никто не платит, как и за наш.
– То есть, – догадалась консультант детективного агентства, – хозяин просто пустил их к себе бесплатно. А кто хозяин?
– Строительная компания «Зодчий», которая построила бизнес-центр. Наша управляющая компания – это подразделение «Зодчего».
– Да вы что… – рассеянно сказала Феня. – А директор компании…
– Кострищев Константин Васильевич.
На улице она набрала номер Васиного мобильного. Детектив ответил, тяжело дыша. Он объяснил, что занимается гимнастикой. Собранные удачливой Феней новости Вася воспринял со щенячьим восторгом, но осадил себя:
– Однако у полиции нет оснований задерживать этого Бен-Гуриона.
– Бен-Гуравани, Вася.
– Придется последить за ним и взять с поличным на поджоге. Мои ребята этим займутся. – Тут он по- мальчишечьи хихикнул: – Ну и дела! Это же бартер: поджоги в обмен на аренду! Коммунист работает на капиталиста, а капиталист содержит коммунистическую партию! Обалдеть, какая у людей в мозгах каша.
Не согласиться с детективом Феня не могла:
– Отчасти, знаешь, меня это пугает. «Будь логичен» – вот основной закон нашей цивилизации, а тут такой хаос! Впрочем, – заметила она, вспомнив о своем историческом образовании, – так всегда было…
Понял Вася ее или нет, Феня не узнала. После паузы, в которой слышалось только пыхтение детектива, она добавила:
– Вась, ты проверь, нет ли действительно у Гуравани крыши в ФСБ или где-то еще? Полиция возьмет его, а потом один звоночек – и поджигателя отпустят.
– Ну, это можно, – согласился Вася. – Частных детективов всегда предупреждают, куда соваться не надо. Это чтобы мы под ногами не шныряли.
…День Феня провела в «Юдифи», продолжая разбираться со всякой ерундой и попутно осмысливая свои расследования.
Лучше всего обстояли дела с поджогами в дачном поселке. Можно было не сомневаться, что Бен- Гуравани снова устроит костер в чьем-нибудь домике, но на этот раз он попадет в полицию, а уж там докопаются, что и как!
Похуже дела обстояли с похищенными деньгами губернатора, тут надо было все начинать сначала. Вася пересмотрит дела должников, поищет, кто бы еще мог позариться на самохинский сейф, а Феня как следует изучит записи камер наблюдения.
А вот расследование по делу Сухарева оказалось в тупике. Жанна Арнаутова, Пряник и родные Саши Ермолова не организовывали убийство повара Евгения Жихарева. Это было ясно, а других, более или менее реальных подозреваемых, Феня не видела.
Ей очень хотелось поговорить с Сухаревыми откровенно, но она точно знала, что они не скажут всей правды, а недоправда хуже лжи.
Потыкавшись мыслью во всех этих направлениях, Феня дала себе тот же совет, что и поэтессе Полине – взять тайм-аут.
