– Не сомневайся! – успокоила его Натальина мать.
«Ох, повезет же Ваське с тещей!» – радовалась Феня.
Тем временем стемнело. Утомленные земными трудами дачники попрятались в свои домики. Засветились окошки, вокруг распространились запахи пищи, а на одной из улиц дачного поселка был замечен и ожидаемый объект. Вася разглядел его издалека, хохотнул, предчувствуя охоту, и предупредил сидевших в засаде полицейских о приближении добычи.
Гуравани свернул на главную улицу дачного поселка. Прошелся по ней медленно, вразвалочку, потом – вернулся той же дорогой назад. Он не спешил, выбирая дом, не желая нарваться на хозяев.
В конце концов большевик определился и, оглядевшись, перелез через низкий каменный заборчик, ограждавший большой и темный двухэтажный дом, соседствующий с другими такими же темными домами. С замком входной двери Бен-Гуравани справился быстро: поковырялся недолго в скважине каким-то приспособлением и открыл дверь.
Вася устроил свой наблюдательный пункт на противоположной стороне улицы, спрятавшись за кустами шиповника. Где-то рядом притаились его коллеги из полиции, но и через пятнадцать минут ожидания Феня не уловила ни единого лишнего звука. Скрипели оживавшие весной деревья, лаял вдалеке пес, на трассе – это уже довольно далеко отсюда – ревели двигатели машин. А больше ничего.
– Привет, – произнес кто-то над Фениным ухом.
Она вздрогнула от неожиданности.
Вася пожал руку подошедшему парню в полевой форме, стал тихо обсуждать с ним детали штурма. Вскоре из темноты появились также другие сотрудники полиции. Их магическая способность к незаметному перемещению показалась Фене потрясающей.
В окне дачи, в которой находился Гуравани, зажегся свет. Вася сделал знак остальным – а их уже было человек пять – ждать! Поджигатель подошел к окну, задернул занавески.
Одним движением преодолев ограду, детектив пересек дворик и подкрался к окну. Между занавесками оставался совсем небольшой просвет, в который он мог наблюдать за поджигателем. По Васиной команде трое полицейских подкрались к каменной стене дома и замерли возле нее безликими темными силуэтами.
Теперь оставалось ждать, когда Гуравани займется тем, за чем сюда и пришел. Ждали достаточно долго. За это время к засаде присоединился еще один человек – Виктор, председатель дачного кооператива. Его заранее предупредили об операции, попросив уговорить постоянных жителей дачного поселка вечером из домов не выходить. Виктор свою миссию выполнил, а теперь пришел посмотреть, как выполнят свою остальные.
С каждой минутой холодало. Не прогретая еще слабым весенним солнцем земля быстро отдавала тепло. Феня уже здорово замерзла, когда Вася, следивший за действиями старика, подал знак: начинаем! Тогда один из полицейских в момент высадил дверь ногой. Стражи порядка ворвались в комнату в ту секунду, когда Гуравани поджигал собранный из мебели костер.
Выводили большевика с большой помпой, окружив плотным кольцом. Он отчаянно сопротивлялся, а двинуть старику под дых никто не решился. Вот так, ласково придерживая под локотки, его и довели до машины.
– Что же вы меня не вяжете? – вопрошал Гуравани. – Свяжите руки свободе! Закуйте правду в кандалы!
Полицейские посмеивались, но сохраняли корректность.
Тут же пришли понятые, начался стандартный процесс оформления задержанного, описания места потенциального преступления.
И все это сопровождалось речью неутомимого оратора Леопольда Бен-Гуравани:
– Подлые полицаи! Вы охраняете богатство воров, незаконно правящего класса! Паразитов на теле народном, кровопийц! Люди еле концы с концами сводят, они голодают, их дети едят объедки, а вы защищаете дома людей, чьи руки по локоть в крови советских граждан! Вы знаете, чей это дом?! Это дом начальника военкомата Федоткина! Это он отправлял наших сыновей в Афганистан, на смерть, а сынков богатеев – прятал от пуль под юбками маркитанток!
– Под чьими юбками? – не допер Вася. – Не важно. А какие еще дома вы сожгли?
– Как кого? Вы даже не знаете?! Председателя гориспокома Карасева, он был миллионером, дочку замуж отдал за директора элеватора, до сих пор живут, как сыр в масле катаются! Еще я сжег дом Малышина, члена исполкома, он был вор страшный! И дом Бзикина, тот городом еще в пятидесятых управлял, три квартиры себе захапал, этот дом, две машины у него было… Я отомстил им всем за унижения и наши страдания! Они не были настоящими коммунистами, настоящими слугами народа. Я воздал им за их деяния!
– А дом Кошелева, мастера СТО, зачем сжег? – вмешался в ход допроса Виктор.
Следователь, ведший допрос, посмотрел на него недобро, но не осадил.
– А? Мастера? Это какой дом?
– Это через две улицы, – пояснил Виктор. – А дом Мазякина, простого бухгалтера? У этого бухгалтера ребенок больной, ему надо каждое лето на свежем воздухе проводить, а этим летом мальчик будет в городе сидеть, Мазякин свой дом еще нескоро заново отстроит!
Гуравани буркнул:
– Лес рубят – щепки летят.
– Значит, это вы сожгли все семь домов? – уточнил следователь.
– Семь?.. – переспросил коммунист-террорист. – Да. Я сжег и горжусь этим!
Заметив, что на улице собирается небольшая толпа жителей, Вася посоветовал следователю:
– Увозите его лучше…
Гуравани погрузили в «бобик», подпортив ему финальную речь, которую он уже начал словами «Трудящиеся! Боритесь за дело…». Машина зарычала и увезла поджигателя в кутузку.
Феня подошла к Виктору, смотревшему вслед машине.
– Я думал, – сказал он, глядя вслед «бобику», – что поджигатель будет молодой.
– Почему? – удивилась Феня.
– Как-то видел тут молодого парня – один силуэт, но мне все-таки показалось, что он не из наших. И как раз следом сожгли дом Кошелева. Я только сейчас об этом вспомнил, когда с этим дедом говорил. Но мало ли я кого видел? – Виктор натянул вязаную шапочку на уши и поднял воротник куртки. – Я же не всех дачников в лицо знаю, а уж их детей, друзей и прочих – тем более. Пойду домой, холодно.
– Подождите, – попросила его Феня. – А не видели ли вы этого молодого чужого человека среди тех, кто приходил утром на пожарища?
– Ой, да мне в те часы совершенно не до чужих молодых людей было! – с некоторой даже обидой ответил председатель кооператива.
…По дороге к дому Славовны Феня, вдруг впавшая в состояние задумчивости, сказала Васе:
– Дело ясное, что дело темное.
– Ерунда! Сумасшедший дед, вот и все! – радовался победе Вася. – Теперь еще надо доказать, что его сумасшествием пользовался Кострищев, – и дело в шляпе.
– Ну да, ну да… – согласилась Феня. – Смельчака мы поймали, но остался трус.
Меню холодных блюд
Утро этого дня Феня начала со встречи с хозяином детективного агентства в самом детективном агентстве.
Валерка не зря провел почти всю ночь в следственном отделе, составляя компанию игуанообразному капитану Хвостову. Он разузнал, что тот самый таинственный свидетель, который слышал голос убийцы повара «Джаза» и ранее работал в развлекательном центре, был вовсе не Андреем Пряничниковым.
– А кем же он был? – спросила Феня не без досады.
– Это был уволенный Сухаревым пьющий повар, – ответил Валерка, наливая консультанту чашечку кофе «Вырвиглаз», – тот самый, когда-то выписанный из столицы Линой. Его зовут Виктор Горячев. Когда его уволили, он не уехал в Москву, а остался здесь. Работает где придется, попивает, с женой развелся.
– А теперь вот отомстил, значит, – заметила Феня. – И как он описывает то, что на кухне произошло?
