Коул понимал, что невозможно обнаружить перед ней слишком пристальный интерес к такому странному факту. Элинор Прескотт и не подозревала, что он имеет какое-то отношение к Оукли, и Коул предпочитал и дальше сохранять все в тайне. Месяц назад он передал в агентство недвижимости контрактное предложение по поводу покупки дома и позаботился о том, чтобы никто не узнал о его действиях.
В некотором роде их можно было назвать акцией отмщения — перекупить дом эпохи рабовладельческого Юга у Дэниела Прескотта. Наверное, следовало бы подождать несколько лет. Прескотт и так уже достаточно стар. Коул еще чумазым мальчишкой облазил запущенное имение Оукли вдоль и поперек. Вероятно, жить Дэниелу оставалось совсем недолго…
Но Коула терзали воспоминания. Сколько раз он оказывался свидетелем, как Дэниел Прескотт намеренно унижал его отца, высмеивая его решение не искать работу в чужих краях.
Элинор взглянула поверх своего меню и встретилась глазами с Коулом. Он мило улыбнулся ей. Что бы там ни произошло между ним и ее дедом, Коул желал сидящую перед ним женщину. А то, что она является внучкой ненавистного ему человека, только придавало его желанию остроты.
Она не вполне соответствовала его представлению о Прескоттах. Ей явно не свойственно придавать значение атрибутам богатства, о чем говорил пренебрежительный взгляд, которым она окинула его лимузин.
Коул знал, что ему предстоит непростая задача. Такой женщине не вскружить голову деньгами, которые он готов вложить в развитие города. С какой бы стороны он ни подходил к ней, она ощетинивалась, как дикобраз. Впрочем, его не смущала ее реакция.
Подошел официант и принял заказы. Когда он удалился, Коул попросил:
— Вы не расскажете мне о своей работе?
— Я работаю дома, делаю бухгалтерские расчеты для нескольких небольших фирм, — ответила Элинор. Лицо ее сохраняло невозмутимость, но пальцы нервно теребили салфетку. — Как правило, работа самая обычная, рутинная.
— Именно рутина и губит большинство малых фирм, — заметил Коул. — Подозреваю, что ваши клиенты даже не сознают, насколько вы для них полезны.
— Я не разделяю вашей уверенности, — наконец произнесла Элинор, сделав прежде несколько глотков воды из бокала. — Но некоторым из них я действительно помогла удержаться на плаву после аудиторской проверки.
Коул засмеялся:
— Неужели правда? Я годами мечтал о таком человеке, как вы. Служба внутренних доходов прямо- таки пожирает моих поверенных и выплевывает их косточки.
— У вас несколько иной масштаб, чем у прочих моих клиентов, — холодно заметила Элинор. — Вам я ничем не смогу быть полезна.
— Не следует себя недооценивать, — мягко возразил Коул. — Вы слышали, как трудно сейчас найти хорошего помощника?
— Да, что-то такое слышала, — подтвердила она сухо. — Но сама с такой проблемой не сталкивалась, поскольку давно не нанимала слуг.
— Меня тоже слуги не слишком интересуют, — промолвил Коул с сочувственными нотками в голосе. — Но я собираюсь обеспечить фабрику Уиттира в Бейвилле самым лучшим штатом. И я считаю, из вас выйдет великолепный руководитель.
«Манит меня морковкой», — подумала Элинор и ответила:
— Спасибо, но меня вполне удовлетворяет мое нынешнее положение.
Принцип политиков и бизнесменов «рука руку моет» Элинор презирала. Опять появился официант с первой сменой блюд, и они молча принялись за еду. Элинор не терпелось, чтобы ужин закончился побыстрее.
— Кстати, о цели нашего ужина… — начала она. — Вы правы. У меня есть несколько серьезных возражений против строительства фабрики.
— Вполне естественно. И еще раз доказывает вашу компетентность. Но вы ошибаетесь, если полагаете, что я хотел увидеться с вами нынче вечером только по причине строительства фабрики.
— Я здесь именно по этой причине, — твердо проговорила Элинор. — Вы в курсе, что участок Ланье состоит из красивейших пейзажей по берегам реки?
— Да, — ответил Коул. — Ведь я вырос здесь, припоминаете? Но фабрика только украсит его и сделает по-настоящему процветающим участок Ланье.
— Разумеется, ваша позиция такова. Можно подумать, что красивые пейзажи всегда где-нибудь да найдутся для любителей ими восхищаться.
— У вас есть там особенно любимый уголок? На землях Ланье?
— Представьте, да. Я открыла одно изумительное тихое место два года назад, когда приехала сюда. Будет ужасно наблюдать, как его превращают в свалку токсических отходов.
— Мне тоже, Элинор, — подхватил он, и в его голосе послышалась досада. — Но ни одно из моих предприятий не создает проблем, которые так вас пугают. А если бы создавали, я ни за что не поступил бы подобным образом с родным городом.
— Надеюсь, — пробормотала Элинор.
Они закончили есть, а от десерта Элинор отказалась. Коул тоже не проявил желания распивать кофе. Он сделал знак официанту, который выписал чек.
Когда они спускались вниз по ступеням, Коул положил ей руку на талию, заставив вздрогнуть. Лимузин стоял у края тротуара. Элинор не могла с уверенностью сказать, кто одержал победу в их встрече. Она чувствовала себя очень усталой и несколько потрепанной, как после боя. Деньги Коула Уиттира не интересовали ее, но чувственный пылкий интерес, который она читала в его взгляде, ее не на шутку пугал. Ей приходилось мобилизовывать все силы, чтобы не дать вырваться на волю горячей волне, закипавшей в глубине ее существа.
Элинор села в лимузин с тем же неприязненным чувством, которое он вызвал в ней в первый момент.
Он сел с ней рядом, негромко дал указания шоферу и, нажав кнопку, опустил стекло, отделившее их от водителя. Элинор откинулась на прохладную кожаную спинку, неуютно ежась от его близкого соседства.
— Я успел заметить, что вы сотворили с вашим коттеджем самое настоящее чудо, — польстил Коул. — Двадцать лет назад он представлял собой сплошную руину.
— Да, два года назад, когда я в нем поселилась, он разваливался на глазах, — подтвердила Элинор.
— Знаете, — проговорил Коул, — говорят, что ваш нынешний коттедж давным-давно построил какой- то плантатор для своей возлюбленной. Предположительно — для очаровательной черной рабыни, которую он прятал от посторонних глаз, предназначая для своих плотских утех. Еще говорят, что она родила ему десятерых детей. Он дал всем им свободу, но женщина осталась с ним навсегда, поскольку страстно любила его.
— Трудно представить, что навсегда, — сухо возразила Элинор, когда машина остановилась у ее дома. — После рождения детей он, скорее всего, устал от нее и отослал работать в поле. Так поступали многие плантаторы.
Шофер распахнул дверцу. Коул хмыкнул:
— Вы не очень-то романтическая натура, мисс Прескотт.
На всем пути до двери коттеджа Элинор прокручивала в голове неизбежный момент расставания. Обмен рукопожатиями, вежливыми улыбками… Но разве сумеет она остаться безучастной, если он захочет заключить ее в объятия?
Звуки их шагов по деревянным ступеням отдавались гулким эхом. Элинор нашарила в маленькой вечерней сумочке ключ открыла дверь и, повернувшись к Коулу, протянула руку.
— Спокойной ночи, мистер Уиттир. — Она с усилием улыбнулась. — Спасибо за вкусный ужин.
Его ладонь, теплая и твердая, обхватила ее кисть.
— Вам спасибо за очаровательный вечер, Элинор, — произнес он тихо. — Я получил необычайное
