труд преступников и низверженных[9]. Люди мёрли словно мухи, а строить автоматизированные комплексы было ещё накладней, намного накладней, вот и набивали трюмы рудовозов бесправным быдлом, благо, что крио сон позволял сохранить до девяносто пяти процентов будущих рудокопов, иначе — труба, со всеми вытекающими. Впрочем, 'труба' скоро придёт к ним всем. Стагнация уже затронула все касты и слои общества, обойдя стороной лишь военных, но тут особый случай, заигрывать с вояками и лишать их куска мяса и любимых игрушек никому было не с руки, ибо на их штыках последние годы держится благополучие верховных каст. И так крамола расползается среди низших. 'Нерушимый монолит' дал трещину. Размежевание каст и отход от практики свободного перехода обесценил древний принцип солидарности, когда во главу угла ставилось выживание социума, как единого организма. Тысячелетия данный принцип впитывался с молоком матери и не подвергался сомнению, но… Но некоторые представители правящих кругов решили, что может быть иначе, ведь врагов у них на планете не осталось, последняя война отгремела более восьмидесяти лет назад, Союз Городов почил в бозе, похоронены под руинами зданий лидеры демократов, пришло время, когда можно и нужно позаботиться о себе, закрепив своё положение в вертикали власти. На словах всё было по-прежнему. Во всех средствах массовой информации декларировалась приверженность к древним традициям, на деле же шло распределение мест у кормушки. Те, кто столбил места и были первопричиной деградации общества. За пятьдесят лет расслоение среди и внутри каст достигло угрожающего уровня. Помимо кастовых проблем во весь рост встал вопрос перенаселения и демографического давления, о ресурсном голоде не стоит и вспоминать. Взоры людей обратились к звёздам. Стремительный рывок в космос и последовавшее за ним развитие науки и технологий позволило на время снизить остроту проблемы. Гигантские стройки, миллионы, сотни миллионов рабочих, задействованных в программе освоения космоса и ближайших планет. Громкие открытия и научные сенсации. Покрытые песком города на Йорте — четвёртой планете. Таинственные могильники и непонятные машины, новые открытия, достижения медицины, рост популярности касты мыслителей, подарившей жителям Игрума вакцины практически от всех болезней. Открытия мыслителей отодвинули старость, избавили от наследственных генетических заболеваний, дали клонирование и многое другое, но… Но за общим угаром все проглядели один нюанс — количество ртов и едоков тоже увеличилось. Когда спохватились, то демографические программы по ограничению роста населения пришлось списать в утиль.
Благословенный космос оказался не столь благословен, принеся на Игрум мутации и новые болезни, должный пополнять, он с каждым годом всё больше и больше разорял тощую мощну Правящего Круга. Наступило время отрезвления от угара. Правители столкнулись с неприятным фактом роста безработицы. Ставка на автоматизацию производства на материнской планете сыграла плохую шутку, лишив работы десятки миллионов людей. Не все из них хотели ехать на рудники Йорта, Сегера[10] (вторая планета от местного солнца) и астероидов. Безработные пополняли касту низверженных, увеличивая армию недовольных. Выброшенные на задворки цивилизации, они собирались в громадные банды и формирования, градус напряжённости рос с каждым годом, того гляди полыхнёт, а против толпы с дрекольём поможет только шагоход с боевым плазмомётом. Умники из низверженных уж очень наловчились делать заглушки индивидуального ношения. Чатховы паразиты! Микроскопические приборы лишали властей преимущества в виде 'умиротворяющих' вышек. Заглушки работали в противофазу генерируемого вышками излучения и позволяли человеческому скоту смотреть на мир адекватно и ничем эту заразу выкорчевать не удавалось. От вышек пришлось отказаться, не стоила очинка выделки и пользы от неё оказалось ноль. Ласаб усмехнулся, подразделения правопорядка скорее кинутся голой грудью на обнажённый клинок, чем решат сунуться в 'чёрные' кварталы бедноты. Так и проживёшь дольше, и смерть будет не так мучительна.
Эрарх саркастично приподнял уголки губ в неком подобии улыбки. Разве не симптоматично — Игрум, уничтоживший всех внешних врагов, успешно вырастил врага внутреннего? Врага, который оказался страшнее всех почивших злопыхателей, ибо был плоть от плоти дитём общества, породившим его. Свято место пусто не бывает. Не сегодня — завтра экономика упадёт в штопор, страшно представить, что последует за этим. Сто лет назад у планеты было универсальное лекарство — война. С кем воевать сегодня, и по какому поводу? Игруму нужен враг — враг внешний, чтобы с его помощью разделаться и избавиться от врага внутреннего. Общество — это живой организм и ему требуется капитальная чистка от накопившихся шлаков и отложений, генетическая санация раковых опухолей. Да-да, нужен Враг. Ласаб махнул рукой, убирая сонм графиков. Враг, им нужен враг и если его нет, стоит хорошенько поискать, кого записать в ряды противников, либо взрастить и воспитать…, время ещё есть.
*****
— Разрешите? — после короткого стука в чуть приоткрывшуюся дверную щель проскользнул молодцеватый секретарь всемогущего эрарха.
У Ласаба была маленькая слабость. Жрец предпочитал людей, справедливо считая, что ни один кибер не заменит человека.
— Да, Римат, входи.
— Риер[11], - Римат склонился в почтительном поклоне, — эрарх Скуба по шифрованному каналу, риер.
— Поставь защиту и соедини.
— Да, риер, — ответил Римат, отступая задом к двери.
Стоило секретарю притворить дверь, как по стенам пробежала рябь, солнечный свет померк из-за опустившихся на окна защитных экранов, а на месте, где раньше висели графики, возникло изображение могучего старика, вольготно расположившегося у широкого стола с управляющей консолью. За спиной старика стоял навытяжку широкоплечий ординарец.
Расположившийся за широким столом седовласый старик, облачённый в военный мундир без знаков различия, окинул заэкранного собеседника изучающим взглядом блекло-голубых глаз. Эрарху Скубе не требовались знаки различия. В армии, да и в гражданском обществе с трудом отыщется тот, кто не признал бы главнокомандующего в лицо. Короткий, еле заметный жест кистью и ординарец вылетел из кабинета быстрее пробки, выстреливающей из бутылки с шипучим настоем трав. Верховный главнокомандующий, глава касты воинов, не любил, когда его отрывали от работы по пустякам и тревожили во время серьёзных, и более, чем задушевных бесед о которых знать кому ни попадя не полагается. Хотя собственному внуку Скуба немного доверял, настолько, насколько можно доверять недорослю из собственного рода. Это его он прогнал из кабинета. К слову сказать, все отпрыски из рода Скуб с трёх лет прощались с детством. К десяти — одиннадцати годам мальчишки и девчонки касты воинов умели великолепно сворачивать шеи взрослым мужчинам из других каст. Внук эрарха не был исключением, дед драл с него три шкуры и четвёртую прихватывал сверху. Что-что, а честь для воинов была не пустым звуком, они сумели сохранить большинство древних традиций, хоть и были одной из самых закрытых каст.
Ласаб внутренне усмехнулся. Стоит намекнуть Ильзе обратить на мальчика внимание. Служба в штабе негативно отразилась на молодом воине, расслабила, самое время подвести под него красивую женщину. Пусть внучок немногословен и многого не скажет, иметь свои уши в его постели не повредит.
Скубы заслуженно гордятся историей рода, допустить чёрное пятно на тысячелетнюю безупречную репутацию потомственных воинов будет для них смерти подобно. Чёрное пятно на репутации одних — золотой биток в руках других.
— Если ты думаешь о своих сучках в постели моего внука, то не стоит, — вместо приветствия сказал старый вояка.
— Иногда так приятно мечтать о несбыточном, — не стал открещиваться Ласаб. Оба эрарха давным- давно перешли границу, когда высокие стороны сначала ритуально расшаркиваются друг перед другом. Прошли те годы, когда они осторожно прощупывали друг друга, ища точки соприкосновения. Сойдясь на почве общих интересов, Рум Гуро и Скуба заключили молчаливое соглашение, постоянно незримо поддерживая друг друга и подставляя плечо в трудную минуту и лихую годину. Так, играя на противоречиях других эрархов, они смогли подняться на властную вершину и крепко закрепиться на ней. Оба давно
