Значит, мое общество ему нравится? Я оправляю зеленую юбку, в кои веки радуясь, что на мне что-то хорошенькое, без грязи на коленках и потрепанного подола.
Мы все еще сидим, глупо улыбаясь друг другу, когда дверь со стуком распахивается, и в кухню, топая ногами, входит Пол.
— Ах вот где моя девочка! А я уже весь сад оббегал, искал тебя. Маура сказала, что ты там акварель пишешь. — Он берет мою руку и целует ее. Я гляжу на него укоризненно: ему следовало бы знать, что такие вольности недопустимы. Особенно в обществе. — Беластра, что ты с собой сделал?
Финн отпивает глоток чая и невозмутимо говорит:
— Упал с лестницы.
Губы Пола дергаются; я ощущаю потребность встать на защиту справедливости и выпаливаю:
— Это я виновата.
— Это как? — Пол в недоумении вскидывает на меня голову. Я ерзаю на своем деревянном стуле:
— Я его испугала.
— Я не в обиде. Ты меня отлично перевязала, — говорит Финн.
— Кейт? — Пол смеется до тех пор, пока не видит улыбку Финна; тогда его челюсти сжимаются. — Я бы охотно сам упал с лестницы, если бы потом за мной ухаживала такая миленькая сестра милосердия.
— Стоп! — протестую я.
— Серьезно, Кейт, я могу помочь Джону закончить беседку. Это неплохой повод, чтобы бывать тут почаще. Я мог бы даже улучшить конструкцию беседки, раз уж я здесь, — мечтательно улыбается Пол.
— В этом нет нужды. Через несколько дней я буду как огурчик, — говорит Финн.
— Что? — восклицаю я. — Нет уж, хватит с тебя лестниц. В следующий раз ты свернешь себе шею.
Пол хмыкает:
— Командуешь, как всегда, да?
Господи, я только что говорила с Финном тем же тоном, каким обычно отдаю распоряжения сестрам. На моем лице невольно возникает гримаса.
— Извини. Я не хотела дерзить, я…
— Ничего, — обрывает меня Финн.
Его рука, лежащая на подлокотнике кресла, очень близко к моей руке. Если вытянуть пальцы, я смогу до нее дотронуться. Это странное, необъяснимое желание, которому трудно сопротивляться. Все мое тело наклонено в его сторону. Неужели это всем заметно? Я чинно складываю руки у себя на коленях.
Пол со странным выражением лица смотрит на нас.
— Я и не думал, что ты на такое способна. Мне нравятся женщины с норовом.
— С норовом? — Я стреляю в него взглядом. — Такое впечатление, что ты говоришь о лошади. О ком- то, кого нужно укрощать и ломать под себя.
— Вряд ли, — он усмехается, хватает с крюка на стене деревянную лопатку и встает в позицию «En garde».[7]
Я огорченно смотрю на Финна. Мы с Полом фехтовали на палках в саду и на столовых приборах в кухне, но это было в мои двенадцать лет. Я качаю головой.
— Пол, нет.
Пол направляет на меня свою как-бы-рапиру.
— Ну же, давай. Может быть, на этот раз я смогу тебя одолеть. Я практиковался в клубе Джонса.
Финн хохочет:
— Я ставлю на Кейт.
— Джентльменское пари? — предлагает Пол, вытаскивая из кармана монету и бросая на стол.
Ни у одного из них нет лишних денег, чтобы так глупо их терять.
— Нет уж, никаких денег. Ставкой будет лишь гордость, — заявляю я, хватая со стола ложку на длинной ручке, и угрожающе наступаю на Пола.
— Кейт! — вскрикивает миссис О'Хара. — Я же этим пользуюсь! Положите на место, а то суп будет…
— Превосходным! — Я касаюсь ложкой плеча Пола, оставляя пятно тыквенного цвета на его сером пальто.
— Ты ответишь за это! — Пол наступает на меня, размахивая лопаткой. — Это мое новое пальто!
Мы скачем вокруг кухонного стола, перед ледником, возле печки… Миссис О'Хара попеременно то прыскает от смеха, то призывает меня вести себя как подобает юной леди. Я смеюсь; из моей прически повылетали шпильки, и волосы свободно падают на спину.
— Сделай его, Кейт! — кричит Финн.
Я бросаю на него взгляд через плечо, и он улыбается. Я перевожу дух.
Пол подкрадывается ко мне сзади, тесня широкой грудью. Он делает круговое движение рукой и легонько стукает меня лопаточкой по макушке.
— Я победил, — нежно говорит он.
Это вроде бы еще игра, но чувствуется, что он имеет в виду нечто большее. Он как бы застолбил территорию.
— Мисс Кейт? — Отворяется ведущая в переднюю дверь, в ней появляется лицо Лили, и я с первого взгляда понимаю — что-то не так.
Я отстраняюсь от Пола:
— Что случилось?
— Пришли Братья.
Я столбенею, но всего на миг.
Маура или Тэсс? Что они могли натворить, пока я не присматривала за ними?
И почему я не присматривала за ними лучше?
— Спасибо, Лили, — говорю я, и мой голос совсем не дрожит. Мне очень хочется посмотреть на Финна, но я этого не делаю. Слишком велик может оказаться соблазн попросить его одолжить мне пистолет.
— Кейт, волосы! — Миссис О'Хара подбегает, чтобы подобрать их. Когда она заканчивает, я смахиваю с подола приставшую мокрую траву и распрямляю плечи. Я немного подпитываюсь силами от храброй улыбки, которую надела на лицо миссис О'Хара, и иду следом за Лили.
В гостиной меня ждут Брат Ишида и Брат Ральстон. Брат Ральстон — мужчина с бакенбардами, огромным животом и морщинистым лбом, напоминающим весеннее поле. Он дружит с Отцом и преподает литературу и изящную словесность в школе для мальчиков.
— Добрый день, мисс Кейт, — говорит он.
Я делаю книксен:
— Добрый день, сэр.
Брат Ишида опускает мне на голову свою пухлую, мягкую ладонь.
— Господь да благословит тебя и да сохранит сегодня и во все дни жизни твоей.
— Благодарение Господу. — Вот все, что я могу вымолвить. Я не смею спросить у них, зачем они здесь. Это было бы дерзостью.
Они заставляют меня ждать целую долгую минуту.
— Ты переписывалась с Зарой Ротт? — наконец спрашивает Брат Ишида.
Я с облегчением поднимаю голову и лгу:
— Нет, сэр. Я даже не знала, что у меня была крестная, пока миссис Ишида не сказала мне. Разве она не в Харвудской богадельне? Я не думаю, чтобы тамошним пациентам разрешалось писать письма.
— Это так. Но в прошлом там были недобросовестные сестры милосердия, которые все-таки передавали письма. Так у тебя были с ней какие-нибудь контакты?
Я с нарочитым недоумением широко раскрываю свои серые глаза:
— Нет, сэр. Никогда.
— Если вы что-то услышите… если она попытается связаться с вами каким угодно способом, вы должны немедленно дать нам знать, — требовательно говорит Брат Ральстон.
Я молитвенно складываю ладони и перевожу взгляд на их ботинки:
