ростом с её мизинчик.
— Ну, вот и всё, — грустно промолвил сторож. — Время вышло. Как мне говорили в детстве:
Сторож склонился над детьми, с любопытством разглядывая работу Джейн. Вдруг он встрепенулся, словно вспомнив о своей работе, и закричал:
— Никаких парков в парке! Не позволено! — Тут он увидел озабоченные лица детей и смягчился: — Вы что-то ищете?
Джейн растерянно посмотрела на него.
— Мы ищем кузена Мэри Поппинс, — прошептала она, осторожно раздвигая траву.
Сторож изумлённо захлопал глазами:
— Кузена? Здесь, среди сорняков? Ты хочешь сказать, что кузен Мэри Поппинс жук?
— Я не ослышалась? — раздался гневный голос. Над ними высилась разъярённая Мэри Поппинс. — Вы, кажется, полагаете, что я какое-то насекомое?
— Нет… я… совсем не о вас! — запинаясь, пролепетал сторож. — Но если ваш кузен живёт в траве, то кто же он, как не жук?
— Та-ак! Выходит, мой кузен жук! В таком случае кто же я?
Сторож затравленно посмотрел на Мэри Поппинс. В эту минуту он страстно желал стать глухонемым или, на крайний случай, провалиться сквозь землю.
— Ну-у, э-э-э, — протянул он, лихорадочно подыскивая подходящие слова. — Что-то здесь не совсем нормально! Может быть, это я уже стал ненормальным, как Мартовский Заяц?
— Может быть! — надменно фыркнула Мэри Поппинс.
— Но как ваш кузен сумел поместиться под лютиком? — не мог взять в толк сторож.
— Мой кузен имеет право жить там, где ему заблагорассудится! — отрезала Мэри Поппинс. — И вас это не касается!
— Но так не бывает! — вскричал сторож. — Вы ещё скажите, что Человечек с Луны — Одни Ноженьки Видны тоже ваш родственник!
— Да, он мой дядя! — спокойно ответила Мэри Поппинс и покатила коляску по дорожке, ведущей из дикого угла к выходу.
Сторож открыл рот от удивления, потом захлопнул его и захихикал:
— Ха-ха-ха! Хорошая шутка! Но кузен в траве! Не верю, и не просите!
— А вас никто и не просит, — бросила Мэри Поппинс через плечо. — Майкл! Джейн! Быстрее! Не копайтесь!
Ночь опускалась на маленький парк. Высокая трава, густая и дикая, словно непроходимые джунгли окружала его плотной стеной.
Ни один луч не мог пронзить эти перевитые стебли, и мрак поселился в их непроницаемой гущине. Бросив последний взгляд на опустевшие лужайки, дети вздохнули и поспешили вслед за коляской.
— Мэри Поппинс! Они все ушли домой! — крикнул Майкл. — Хорошо там было, правда?
— В гостях хорошо, а дома лучше, — откликнулась Мэри Поппинс. — А кто это они и где это там?
— Ну как же! Ваш смешной крохотный кузен и все остальные там, в маленьком парке.
Мэри Поппинс резко остановилась и воззрилась на него с таким спокойствием, которое было страшнее открытого гнева.
— Ты сказал «смешной»? — спросила она. — И что же тебя в нём так насмешило?
— Ну… сначала он был не больше жучка, а потом вдруг вытянулся и стал нормального роста.
Майкл поднял глаза, и его бросило в дрожь. Перед ним стояла не Мэри Поппинс, а разъярённая тигрица!
— Опять жуки! Цочему не кузнечики? Ты ещё припомни гусеницу! Он, видите ли, вытянулся! Может быть, ты, Майкл Бэнкс, осмелишься сказать, что мой кузен резиновый?
— Не-ет, не резиновый! Он пластилиновый! — вырвалось у Майкла.
Она вытянулась в струнку и, казалось, продолжала тянуться вверх, став от ярости чуть ли не в два раза выше.
— Вот как! Смешной и вдобавок пластилиновый! — откликнулась Мэри Поппинс, оскорблённая до глубины души. — Никто никогда ещё… — Но договорить она не успела.
— Никогда ещё я не видел на вас такой красивой шляпки, Мэри Поппинс, — ловко перебил её Майкл. — Не сердитесь, пожалуйста! — поспешно добавил он. — Я это не для смеха сказал. Он не смешной, а забавный! Вот что я имел в виду! И больше о нём ни словечка, обещаю!
— Обещала сорока, да затрещала до срока, — смягчаясь, проговорила Мэри Поппинс.
Дальше шли молча. Впереди гордо шествовала, постукивая каблучками, Мэри Поппинс с коляской и малышами. Майкл, размышляя обо всём, что с ними сегодня случилось, брёл рядом с Джейн.
— Но ведь всё это правда? — покосился он на неё. — Мы были в маленьком парке, веселились там вместе со всеми и ели всякие вкусности, да? И не понарошку, ведь я теперь совсем не голоден. Даже ужинать не хочется. Разве что съем одно варёное яичко да ломтик хлеба с маслом. Ну, может быть, ещё рисовый пудинг, кружечку-другую молока…
— Да, всё это было на самом деле.
Джейн счастливо вздохнула и оглядела такой знакомый и привычный большой парк. Она теперь точно знала, что внутри него, в самой глубине, спрятан ещё один, маленький, а в нём…
Вдруг её осенило.
— Мэри Поппинс, — нерешительно проговорила она, — как вы думаете, а вдруг все вещи в мире спрятаны одна в другую? Мой маленький парк уместился в большом, а тот — в ещё большем? И ещё, и ещё, одно в другом, без счёта. — И она обвела рукой всё — от земли до неба. — И может быть, тому, кто находится далеко-далеко отсюда, мы кажемся не больше Муравьёв?
— Дались вам эти муравьи, жуки да кузнечики! — фыркнула с отвращением Мэри Поппинс. — Не знаю, как ты, Джейн, а я уж точно не муравей!
— Конечно, нет! — бодро воскликнул кто-то, и перед ними предстал мистер Бэнкс, возвращавшийся с работы. — Уж если сравнивать, то вы больше похожи на светлячка, освещающего нам дорогу к дому. — Вызвав этими словами самодовольною улыбку на её лице, он продолжал: — Возьмите у меня газету, а я покачу коляску. Мне не помешает согреться, а то я совсем продрог.
Близнецы и Аннабел завизжали от восторга, когда их коляска в руках мистера Бэнкса поскакала по дорожке, как норовистый конь.
— Вот это да! — вдруг воскликнул мистер Бэнкс. — У коляски новая ручка? Ваш кузен отличный мастер. Позвольте узнать, сколько вы ему заплатили?
— Я знаю! — выскочил вперёд Майкл. — Мэри Поппинс отдала противную старуху Индейцу! И теперь миссис Мо нет!
— Кхм, кхм! — неловко откашлялся мистер Бэнкс. — Я не расслышал, сколько монет.
— Да нет! Мэри Поппинс отдала миссис Мо! Ну как тебе объяснить?..
Но объяснять он ничего не стал — пристальный взгляд Мэри Поппинс заставил его замолчать.
— Мой кузен не взял денег, сэр! — вежливо сказала она. — Ему доставило удовольствие сделать это для вас.
— Очень мило с его стороны. Эй! — вскрикнул мистер Бэнкс. — Смотрите, куда идёте! Соблюдайте правила движения, Смит! Вы чуть не опрокинули коляску!
Нарушителем правил оказался парковый сторож, который с ходу врезался в мирно беседующую компанию.
— Глубоко ИЗВИНЯЮСЬ! — пыхтел он. — Не извольте гневаться, мистер Бэнкс, но я гнался за ней! —
