И он указал на Мэри Поппинс.
С протянутой руки сторожа свисала гирлянда увядших маргариток.
— Неужели Мэри Поппинс нарушила какое-то важное постановление властей? — усмехнулся мистер Бэнкс.
Сторож просто застонал:
— Постановление? Да она нарушает все правила, какие только существуют на свете! Это непостижимо, но, поверьте, так оно и есть! — Он повернулся к Мэри Поппинс. — Вы сказали, что он имеет право жить, где пожелает? Так он именно там, под одуванчиком! Я собственными ушами слышал, как он смеётся и поёт! У них там, сдаётся мне, весёлая вечеринка! — прохрипел сторож и вдруг накинул на шею Мэри Поппинс цветочную гирлянду. — Я делал её для моей старой матушки, но вы меня так поразили!.. Носите на здоровье!
— Благодарю вас, — невозмутимо ответила Мэри Поппинс, расправляя гирлянду.
Несколько мгновений сторож смотрел на неё с нескрываемым восторгом. Потом глубоко вздохнул и пошёл прочь.
— Нет, никогда мне не понять её, — бормотал он, неверными шагами меряя дорожку и сшибая на ходу мусорные урны.
Мистер Бэнкс проводил его недоумённым взглядом и обернулся к Мэри Поппинс:
— Какая вечеринка под одуванчиком? Кто там живёт? И вообще, что он хотел сказать? Мне иногда кажется, что Смит не в своём уме. Надо же, сидит и поёт под одуванчиком! Вы когда-нибудь слышали нечто подобное?
— Никогда! — коротко ответила Мэри Поппинс, степенно кивнув головой.
И едва она наклонила голову, как с полей её шляпки соскользнуло несколько лепестков лютика. Джейн и Майкл понимающе переглянулись и заулыбались.
— Майкл, у тебя на голове тоже один лепесток, — заметила Джейн.
— Правда? — обрадовался Майкл. — Наклонись, я посмотрю, нет ли и у тебя?
Так и есть! В густых волосах Джейн застрял один лепесток!
— Ничего мы не выдумали! — промолвила Джейн и, боясь стряхнуть драгоценный лепесток, стала ступать плавно и осторожно.
Так они и шли с золотыми лепестками лютиковых деревьев на голове под высокими клёнами, склонявшими над ними свои ветви. Вечерняя тишина окружала их. Солнце село. На главную аллею пали длинные тени. Но в глазах Джейн всё ещё таинственно светилась крохотная полянка среди зарослей травы. И тёмный большой парк и сияющий маленький парк слились воедино.
— Будто я сразу и здесь, и там, — прошептала она. — Точь-в-точь как говорил мистер Мо!
Она снова и снова вспоминала нитяные дорожки под сенью цветочных деревьев, чудесный домик, молочный прудик, скамейки вокруг него, круглые клумбы величиной с монетку, картонный столик и качели на тоненьких стебельках. Она понимала, что всё это скоро зарастёт буйной травой, скроется под дикой порослью, исчезнет… И всё-таки… Всё-таки, несмотря ни на что, она твёрдо знала, что никуда не исчезнет та радость, то счастье, которое подарил ей этот чудесный день. И стоит только захотеть, она опять окажется там. Она непременно ещё вернётся и увидит мистера Мо и его мальчиков Эни, Мени и Мани, ей улыбнётся, играя милыми ямочками, миссис Хиккори с двойняшками на руках. Они с Майклом будут стоять посреди залитой солнцем полянки, которая навсегда останется в их памяти…
Глава шестая. Хэллоуин
— Мэри Поппинс! — позвал Майкл. — Подождите нас! «Жди-и-и-ите-ее!» — жалобным эхом откликнулся ветер. Был сумрачный, дождливый осенний вечер. Небо заво локли тяжёлые тучи. По всему Вишнёвому переулку трещали и трепыхались оконные занавески.
Парк раскачивался, как корабль в бурю. Листья, мелкий мусор, бумажные клочки мельтешили и кувыркались в воздухе. Деревья стонали и беспомощно размахивали ветвями. Струя фонтана, сдуваемая ветром, рассыпалась брызгами. Скамейки дрожали. Качели со скрипом раскачивались сами собой. Вода в пруду рябила и пенилась, вздымаясь неожиданными волнами. Весь парк, казалось, содрогается и гудит под напором бешеного ветра.
Среди всего этого круговорота спокойно шествовала Мэри Поппинс, и ни один волосок не посмел выбиться из её литой причёски. На синем пальто с серебряными пуговицами не появилось ни единой морщинки, ни малейшей складочки, а тюльпан на шляпке стоял недвижно, как мраморный.
Позади неё, перепрыгивая через кучи намокших листьев, бежали отставшие дети. Они возвращались из лавки мистера Фолли, куда ходили за орешками и карамельными яблочками.
— Подождите нас, Мэри Поппинс! — кричали дети, пытаясь догнать её.
Мэри Поппинс невозмутимо катила коляску по главной аллее. Ветер, посвистывая, гулял над головами Аннабел и Близнецов, раскачивал коляску. Они намертво вцепились в её борта, опасаясь вывалиться наружу. Кисточки на их шапочках готовы были оторваться и улететь, а плед развевался и хлопал на ветру, как флаг.
— A-a-a! — запищали они, будто испуганные мышки, когда сильный порыв ветра сорвал плед и унёс его прочь.
Кто-то, влекомый ветром, как лёгкий газетный лист, катился по дорожке.
— Помогите! — пронзительно вопил этот бесформенный комок. — Что-то свалилось мне на голову! Я не вижу, куда надо идти!
Это оказалась мисс Ларк, вышедшая на вечернюю прогулку. Две её собаки бежали впереди, а за ней тащился взъерошенный Профессор. Волосы его стояли дыбом.
— А, это вы, Мэри Поппинс! — воскликнула мисс Ларк, стащив наконец с головы плед. Она запихала его в коляску и перевела дух. — Какой ужасный вечер! Ветер просто сумасшедший! Удивляюсь, как вас не сдуло!
Мэри Поппинс вскинула брови и надменно фыркнула. «Если кого и сдует, то только не меня!» — говорил весь её вид.
— Ужасная погода! Это вы хотели сказать?
Перед ними появился адмирал Бум. Мелкая такса Помпей в тёплой матросской тельняшке жалась к ногам хозяина.
— Отличная погодка, моя дорогая! Штормит, как в океане!
гаркнул он. — Люсинда! Вы даже не представляете себе, какое это счастье — бороздить штормовое море!
— Не представляю себе, что за удовольствие плавать по морю на сундуке мертвеца! — Мисс Ларк даже передёрнуло от этой ужасной мысли. — И ром я в рот не беру! Держитесь, Профессор! Ой, ветер унёс мой шарф! И собаки куда-то убежали!
— Может, их тоже унесло ветром? — Профессор поднял голову, надеясь, вероятно, разыскать Эдуарда и Варфоломея на дереве, потом, близоруко щурясь, стал всматриваться в конец бушующей аллеи. — Да вон они! — неуверенно пробормотал он. — Только какие-то странные у вас собаки, дорогая! Идут на двух ногах!
— На двух ногах! — укоризненно покачала головой мисс Ларк. — Какой же вы рассеянный, Профессор! Это не мои драгоценные пёсики, а всего лишь Джейн и Майкл.
Адмирал достал свою подзорную трубу и приставил её к правому глазу.
— Эй, вы! Матросы с тонущего корабля! — заорал он, призывая детей.
