— Счастливая жизнь, — одобрительно повторил он.
— Да. У тебя вот счастливая жизнь.
Билл серьезно посмотрел на нее и кивнул.
— Может быть.
Марианна отвела взгляд.
— Я точно знаю, — сказала она.
Он встал с земли и протянул ей руку.
— Вставай. Пора возвращаться домой.
— Билл…
— Нет, — перебил он. — Ни слова больше. Не сейчас.
Марианна поднялась и вдела лютик в дырочку для пуговицы на кармане его рубашки. А потом привстала на цыпочки и поцеловала Билла в щеку — коротко и легко.
— Я была счастлива с тобой сегодня, — сказала она.
6
Особняк в Мейфере, где располагались апартаменты миссис Феррарс, с точки зрения декора не менялся уже больше тридцати лет. Поднимаясь по лестнице, Эдвард словно вернулся в детство: на ступенях лежал все тот же зеленый ковер с узором из трилистников, а стены украшали знакомые выцветшие гравюры с цветами в позолоченных рамах. При виде их он вновь испытал прежнюю неловкость и почувствовал внутреннее сопротивление, ничуть не уменьшившиеся со временем. Нажав на латунную кнопку дверного звонка, Эдвард, не удержавшись, тяжело вздохнул. В детстве он только и делал, что вздыхал — по самым разным поводам. Однако в последние несколько недель познакомился со вздохами совсем другого рода: их вызывал избыток счастья, о котором, подумал он, услышав за дверью цоканье материнских каблуков по паркету, ему надо постоянно напоминать себе, пока будет длиться их разговор.
— Эдвард, — сухо поздоровалась мать, открывая дверь и подставляя ему напудренную щеку для поцелуя.
Он покорно наклонился к ней. Эдвард понимал, что она с первого взгляда оценила и осудила его одежду, которая никак не вписывалась в стандарты строгого дневного дресс-кода, в ее случае дополнявшегося еще и драгоценностями.
— Здравствуй, мама.
— Надеюсь, ты уже обедал?
— Ну, я…
— Тогда я угощу тебя кофе. Или, может, ты будешь так любезен и сваришь его для нас?
— Тебе никогда не нравится кофе, который я варю, — без обиняков ответил он.
Она еще раз окинула сына взглядом, умудрившись при этом не посмотреть ему в лицо. Впервые в жизни Эдвард обратил внимание на то, как они с Фанни похожи: через несколько лет они будут как две капли воды — обе миниатюрные, безупречно одетые и непоколебимые в своем эгоизме.
Проводив его в гостиную со столиками, заставленными китайскими шкатулками и фотографиями в серебряных рамках, миссис Феррарс, не теряя времени, сразу перешла к делу.
— В последнее время мне пришлось очень нелегко, — проинформировала она Эдварда. — Как мать семейства я сильно страдала. Меня преследовало чувство, что я, не побоюсь этого слова, лишилась обоих своих сыновей.
Эдвард откашлялся. В руке он держал крошечную чашечку из китайского фарфора, которую дала ему мать, с лужицей едва теплого кофе на дне.
— Мама, — сказал он, — я же здесь. Я пришел повидаться с тобой.
— И для чего ты решил это сделать?
Эдвард постарался вспомнить, что ему советовала Элинор.
— Я хотел, чтобы ты знала: неважно, что каждый из нас сделал — или не сделал, — я все равно остаюсь твоим сыном и не хочу отдаляться от тебя.
Миссис Феррарс обдумала его слова. Она сидела на краешке одного из своих жестких диванов, тесно прижав друг к другу ноги в лаковых туфлях и по-прежнему не глядя на него.
— Я слышала, ты не собираешься жениться на этой девушке, — наконец произнесла она.
— Не на Люси…
— Тогда к чему был весь этот шум?
— Я совершил ошибку, мама. Но мне здорово повезло не совершить еще большую.
Миссис Феррарс вздернула подбородок и неодобрительно заметила:
— Она охотилась за нашими деньгами.
Эдвард проигнорировал ее слова. Он не собирался обсуждать Люси и вообще как-то касаться темы своего брата. Вместо этого он продолжил:
— Я хочу, чтобы ты знала, мама. В скором времени я действительно женюсь.
Миссис Феррарс пронзила его взглядом.
— Надеюсь, на этот раз твой выбор будет более разумным.
— В жизни не делал ничего разумнее.
— Мортоны — прекрасные люди, — сказала миссис Феррарс. — Строительство в последнее время…
— Я женюсь не на Тэсси Мортон, — перебил он ее. — Я практически не знаком ни с ней, ни с ее семьей. Они меня не интересуют. Я женюсь на Элинор Дэшвуд. Я просил ее руки, и она дала согласие. И я до сих пор не верю, что она сказала «да».
В гостиной воцарилось молчание. Миссис Феррарс смотрела в пространство, а Эдвард уставился на свои ботинки. Потом она сказала:
— Даже ты со своей безграничной сентиментальностью должен понимать, какую глупость совершаешь. Состояние Тэсси Мортон на данный момент обозначается семизначным числом, а в будущем увеличится в несколько раз. А у этой девчонки Дэшвуд ни гроша за душой.
Эдвард поднял глаза и твердо поглядел на мать.
— Я люблю ее, — сказал он.
Миссис Феррарс нетерпеливо от него отмахнулась, прищелкнув языком.
— Не смеши меня!
— Я не вижу здесь ничего смешного, — ответил он. — Никогда в жизни не был так серьезен. Элинор — лучший человек, которого я когда-либо встречал, и ты много потеряешь, если не попытаешься узнать ее поближе. Только из-за нее я приехал сюда. Она сказала, что мне надо постараться наладить отношения с тобой и все тебе честно рассказать. Мама, еще три дня назад мне было все равно, увидимся ли мы вообще когда-нибудь!
Миссис Феррарс вздрогнула. Потом запустила пальцы себе в рукав, вытащила оттуда кружевной платочек и поочередно приложила к обоим глазам. Дрогнувшим голосом она произнесла:
— По-моему, ты не понимаешь, что я говорю. О разнице в их благосостоянии.
— Понимаю, — сказал Эдвард. — Прекрасно понимаю. Вот только дело в том, что мне на это наплевать. Единственное, чего я хочу, — это жить вместе с лучшей девушкой на свете, до конца моих дней. Мне будут платить зарплату в Делафорде. Элинор закончит учебу и сможет зарабатывать еще больше. Нам выделили там квартиру. Все складывается как нельзя лучше.
Миссис Феррарс фыркнула. Было похоже, что она если и не смягчилась, то хотя бы не готовилась к новым нападкам. После еще одной паузы она сказала:
— Ты знаешь, сколько я выделила Фанни…
— Когда она вышла за Джона?
— Да. Естественно, ты получишь столько же.
— Ух ты! — воскликнул Эдвард, не скрывая удивления.
