— Саша, откуда вы взялись на острове? – спросил я.
— Приехал в отпуск. Два дня как живу с семьёй в доме Константиноса. Он дал ключи. Ищу вас – не могу поймать. Ни на вилле Диаманди, ни у Никоса. Хорошо, Дмитрос надоумил, где искать. Привёз вам письмо.
— Погодите, там, на вилле, застали Люсю?
— Там она, там. Беспокоится, куда вы делись в такой ливень.
— Что за письмо? – я заподозрил, что Константинос опять прислал деньги.
Мы перешли к столу. Пока Саша выпивал, закусывал, согревался, я распечатал конверт. Там действительно были деньги. И письмо из Москвы. От Юры.
«Володя! На днях заскочил к твоим, – писал он. – Марина и Ника в порядке. Ругаются, что редко звонишь. Волнуются, не заклевала ли тебя Люся. Выпей за моё здоровье хорошего греческого вина».
Смятение охватило меня. Юра ещё не знал о том, что я разболтал в присутствии скверного человека о самом его сокровенном…
— Саша, случайно не знаете, эта самая, как её, Галина Михайловна, ещё в Греции?
— Пo–моему, отбывает в Москву. Контракт кончился.
Я взглянул на часы. Пора было возвращаться на виллу.
Адонис, слушая наш разговор на русском, сидел, как потерянный. Я посмотрел на него.
— Саша! Тут у вас в Греции растёт миндаль?
— Конечно.
— А дикий, горький миндаль бывает?
— Бывает. Только его не едят.
— Саша, растолкуй Адонису, чтобы достал горький, именно горький миндаль. Не отменяя инсулина, никаких лекарств, ел три–четыре раза в сутки по несколько штук. Пусть регулярно делает анализы, контролирует под наблюдением врача, насколько будет падать сахар. Переводи сейчас, при мне.
Адонис выслушал его. Тщательно записал древний рецепт. Спросил:
— До еды или после?
— Всё равно.
…На том же «пежо» Саша отвёз меня к вилле. По пути сказал, что перетащил машину на пароме, чтобы не тратиться здесь на аренду автомобиля.
— Скучаешь по своему «форду» с американской пылью внутри?
— Будь он неладен вместе с Америкой! А вы не надумали зацепиться здесь, в Греции? Плохо вам тут, что ли?
— Хорошо, Саша, хорошо. Только, как тебе сказать, без России за спиной я бы здесь помер. Не смог бы написать ни строчки.
— Константинос подложил деньги в конверт, сказал: «Пусть отдыхает, спокойно пишет». Сейчас что?нибудь пишете?
— Так… Заметки изо дня в день… – я был счастлив, что эти деньги прислал не Юра.
У виллы выскочил из машины в ливень. А он поехал обратно к Адонису выпивать.
…В гостиной, в комнатах, на кухне кончалась генеральная уборка. Запарившаяся Люся со шваброй в руке кинулась навстречу:
— Вытирайте ноги!
Она наводила марафет перед приездом няньки, чтобы не было стыдно за грязь и хаос.
Я вытер ноги о половик.
Хотел пройти в свою комнату, но она преградила путь.
– A вы знаете, что я открыла после того, как мы встретились?
— Что, Люся?
— Там, за маленькой площадью, если выйти к окраине города, оказался чудный китайский ресторан «Чайна таун»! Знали вы о таком ресторане?
— Нет. Наверное, недавно открыт.
— Так вот. Завтра, если будет хорошая погода, поедем туда на обед по случаю приезда Нелли! Безумно люблю восточную кухню!
— Спасибо.
— Не волнуйтесь. У меня на кредитной карте несколько тысяч долларов. И нянька не бедная. Гришкин отец платит ей пятьсот баксов в месяц. На всём готовом. И у неё хватает совести вечно быть недовольной. Мне бы так кто?нибудь платил!
— Люся, извините. Давно не был дома. Несколько устал.
— Да пожалуйста! Отдыхайте. Только имейте в виду – у вас есть полчаса. Через полчаса уезжаю в аэропорт. Гришка пока спит в коляске. Проснётся – накормите смесью из бутылочки, в другой – вода.
— А где чистые подгузники?
— В пакете на столе. Кстати, там же ваш колокольчик. Проследила, чтоб Гришка не потерял. Она прилетает в десять. Значит, вернёмся не позже одиннадцати. Тем более, здесь, как вы знаете, ни таможни, ни паспортного контроля.
Она заболтала меня. Ясное дело, решила к приезду няньки сгладить напряжённость между нами.
Стоило ей собраться и захлопнуть за собой дверь, как Гришка проснулся, завопил.
Я опрометью бросился к нему. Вынул из коляски. Вид у ребёнка был несчастный. Он был мокр, явно голоден, искал глазами маму.
Подмыл его в ванной, напялил новый подгузник. В гостиной натянул ползунки, кофточку и принялся кормить из бутылочки с соской.
За окнами разыгрывалась гроза. Молнии раздирали небо. Грохнуло так, что Гришка весело подпрыгнул у меня на руках.
Поел он неплохо. Жаждал играть. И всё же я не спускал его с рук. Наверное, в жизни малыша это была первая гроза.
Снова шарахнуло, будто взорвалась бомба.
Странен был я сам себе, сидящий на чужой вилле с чужим ребёнком на руках…
Показалось, кто?то звонит во входную дверь. Но нет, это был забытый на столе мобильный телефон.
— Здравствуйте, Это Гришин папа. Как ваши дела? Она поехала встречать няню?
— Поехала.
— А вы один с ребёнком? Как он?
— Веселится. Недавно покушал.
— Хорошо покушал?
— Отлично. У вас замечательный сын.
— А что Люся?
— В каком смысле?
— Медитирует?
— Медитирует понемногу…
— Ну, ладно. С вашего разрешения, через некоторое время ещё позвоню.
«Вроде незлой человек, заботится о ребёнке. Всё?таки по возвращении в Москву должен я буду уплатить ему за пребывание на вилле? – эта мысль беспокоила меня постоянно. – Глупо получилось, что с самого начала ничего не было обговорено».
Шёл одиннадцатый час. Минут через двадцать–тридцать должна была вернуться Люся.
Я отпустил мальчонку на ковёр с игрушками. Достал влажный конверт, посчитал деньги. На этот раз Константинос прислал не драхмы, а доллары. Пятьсот долларов. Убедившись, что Гришка в полной безопасности валяется на ковре и с увлечением сосёт хвост пластикового крокодильчика, я закурил сигарету, вышел на озаряемую молниями террасу.
«Собственно говоря, кто я Константиносу? Могу ли принимать его щедрые дары? Сколько мне осталось здесь прожить? Потерял счёт дням…»
Я вернулся в гостиную, оглушённый громом, забрызганный косыми струями ливня. Плотно закрыл за
