возвращаться к действительности.
За несколько лет я написал три новые большие книги. Порой, в утешение себе, подумывал: если бы на самом деле отправился странствовать по морям-океанам, смог ли бы я так упорно работать?
Каперангу я не звонил. Зато он и его жена каждый раз поздравляли меня по телефону с Новым годом.
В 1996 году я женился. Приключение почище кругосветного путешествия! И вскоре время запульсировало, отсчитывая срок приближающегося рождения нашего ребёнка.
Стоял душный московский июль. Хотя жена ни на что не жаловалась, не капризничала, я видел, что ей с каждым днём становится все тяжелее переносить духоту. Необходимо было вывезти её куда-нибудь на природу.
Оказалось, в эту пору дачу снимать поздно. Дальновидные люди договариваются с хозяевами зимой или, на худой конец, в самом начале весны. Я впал в некоторую панику. И в конце концов объявился — позвонил каперангу Андрею Борисовичу с просьбой: не могут ли они с женой подыскать нам хотя бы избушку у своего озера рядом с грибными и ягодными местами?
— Зачем? — радостно перебил он меня. — На днях с женой и дочкой уезжаю в отпуск к родственникам под Астрахань. Квартира останется в полном вашем распоряжении! Бесплатно. Собирайтесь. Послезавтра приеду за вами и перевезу. Единственная просьба — оставим на вас Джильду. Можно?
И действительно, приехал на своей «Волге», перевёз. Да ещё на прощание познакомил нас с разбитным мичманом Семёном Тарасовичем, препоручил его заботам.
Утром мы проснулись одни в чужой трёхкомнатной квартире. С коллекцией тропических раковин на письменном столе, кортиками, висящими поверх настенного ковра, собраниями сочинений чуть не всех классиков на застеклённых книжных полках.
Снова жизнь приобрела иное измерение.
После завтрака пошли оглядеть места, где мы так внезапно оказались. Нужно было купить продукты для себя и увязавшейся за нами Джильды.
Посёлок, застроенный стандартными восьмиэтажными корпусами с палисадниками у подъездов, с судачащими с утра пораньше старушками на скамейках. Детская площадка между двумя рядами корпусов. Два магазина. Примыкающие друг к другу индивидуальные гаражи.
Скучно, как зевота.
Никакого озера видно не было. Не говоря уже о грибных и ягодных местах.
Джильду любили все: и старушки, и продавщицы в магазине, и моряки-подводники, спешащие из подъездов на работу. Мы почувствовали: это отношение к отзывчивой на ласку собаке каким-то образом переходит и на нас. Хоть в этом повезло.
А тут ещё к вечеру появился мичман со снаряжёнными удочками, корзиной для сбора грибов, пластиковым ведёрком для ягод.
— Спасибо, что зашли, Семён Тарасович!
— А как же! С завтрашнего дня у меня тоже отпуск. Вот ещё банка клубничного варенья от моей жены — вашей. Только не зовите по отчеству. Просто Семён. Ладно?
— Ладно.
Мы сидели за кухонным столом, пили чай с клубничным вареньем. Семён расстегнул верхние пуговицы кителька, откуда проглянул треугольник тельняшки.
— Если не против, завтра заеду утром на своём «москвиче», отвезу к озеру. Там у нас маленькая база отдыха. Выдам шлюпку. Объясню, что и как.
— Это далеко? — спросила моя жена.
— Близенько! Тысяча пятьсот метров.
— Тогда зачем машина? Сами дойдём. Скажите только, куда идти.
— Нет-нет. Нужно переходить трассу. Там большое движение. Опасно в вашем положении. Запросто буду отвозить вас по утрам, забирать обратно. Устанете рыбачить, можно отдохнуть в домике базы.
— А рыба-то в озере есть? — спросил я.
— Полно карася и окуней, обловитесь. Для страховки с утра поставлю сеть. Завтра обмоем улов! — бодро заверил мичман и козырнул на прощанье. — Честь имею!
…Над озером курился утренний туман. Было прохладно. Пока Семён стаскивал с отмели тяжёлую шлюпку, отплывал куда-то в залив ставить свою зеленоватую японскую сеть с красными поплавками, мы спустили Джильду с поводка, благо вокруг не было ни души. Я застегнул на жене молнию куртки с капюшоном, надетой поверх свитерка. Отыскал возле домика лопату, жестянку, принялся копать червей.
Жена сидела у вкопанного на берегу стола, поглаживала вилявшую хвостом Джильду.
Умиротворение сошло на мою душу.
Вскоре пригрёб Семён. Ловко выскочил, подсадил нас в шлюпку, оттолкнул от берега. Джильда вспрыгнула на нос нашего судёнышка, тоже захотела принять участие в рыбалке.
Жена устроилась на корме. Я взялся за весла.
— Красиво смотритесь! — сказал на прощанье Семён. — А мне ещё нужно сгонять на работу, получить отпускные. Жена приглашает к нам на обед. Заеду за вами к трём часам.
— Где ваша работа? — спросила жена. — Далеко?
— Да тут. Под этой местностью, под озером. Отсюда командуем нашими подлодками в мировом океане.
— Семён! То, что вы говорите, разве не военная тайна? — спросил я, видя, как он направляется к своему «москвичу».
— Американцы давно лучше нас все знают! — обернулся он напоследок.
Выгребая к середине озера, я смотрел на жену. Милый мой человек, она сидела кулёма-кулёмой, вроде бы ничего не поняла.
А я почувствовал, что все под нами словно накренилось.
Опустил якорь на длинной верёвке. Глубина оказалась не больше трёх метров. Настроил удочку для жены, насадил на крючок вёрткого червячка. Хотелось, чтобы она поймала хоть одну рыбёшку. Это была первая в её жизни рыбалка.
Она прилежно держала в руках удилище, прилежно смотрела на поплавок.
Туман рассеялся. Над озером проглянуло солнце.
Клева не было.
Пытались ловить со дна, вполводы. Не клевало. Тогда я выбрал якорь, и мы двинулись к заросшему осокой заливчику. Здесь тоже не было даже поклёвки.
— Всё-таки, как ты думаешь, кто у нас будет — мальчик или девочка? — спросила жена.
Я не ответил. Потому что думал о том, что под ней с человечком в её чреве находится Центр управления атомными подводными лодками, рыщущими по Мировому океану. И даже не во время маловероятной сейчас войны, а просто в случае чьего-нибудь головотяпства именно сюда первым делом полетят ракеты с термоядерной начинкой… Я представлял себе глубокие подземные залы, мерцающие огоньками приборы, у которых напряжённо сидят сухопутные подводники в своих пилотках…
— Устала? — спросил я. — Давай сматывать удочки.
Мы поплыли назад. И тут Джильда подала голос. Я оглянулся. На мысу сидел старик в мятом картузе с раскинутыми веером удилищами. Рядом стояла четвертинка водки.
— Клюёт? — спросил я.
— Хоть бы поплавок дёрнулся, — ответил он и сплюнул. — Дно озера все в личинках комара — в мотыле. Рыба всегда сытая, обожравшаяся.
— Тогда зачем ловите?
— Для процесса.
Я рванул к берегу, к базе. Издали с облегчением увидел стоящий у домика «москвич». Семён приехал раньше назначенного времени.
Мы оставили жену с овчаркой на берегу. Поплыли выбирать сеть.
— Будем с рыбой! — утешил Семён.
