С напряжением слушая его, я понял, что Пеппино недавно с благословения дона Донато ездил, вместе с женой Амалией, на Украину, в Киев, где они удочерили девочку Настю. Двенадцатилетнюю дочку умерших родителей — чернобыльцев. Мало им было приёмной итальянской дочери, взятой из приюта.
Пеппино попросил меня на обратном пути заехать к ним домой, чтобы я поболтал по–русски с этой Настей, дал ей возможность хоть немного снять
напряжение. Так как она только начала учить итальянский.
Тем временем наша машина въехала в край поросших зелёными лесами холмов. На вершине самого большого издали стали видны руины грандиозной крепости.
Пока мы подъезжали, парковались внизу на заасфальтированной площадке рядом с туристскими автобусами, Пеппно с присущей ему основательностью пытался рассказать мне о древней крепости, о каких?то сражениях, называл века, имена легендарных полководцев, в том числе, кажется, Ганнибала, надоевшего мне ещё в школе вместе со своими слонами.
То ли от голода, то ли от полчищ туристов, поднимавшихся и спускавшихся во главе с экскурсоводами по крутым лестницам, шумно наполняющих явно дорогой ресторан у подножья храма, у меня закружилась голова и я, не боясь обидеть Пеппино, объяснил ему, что не испытываю желания осматривать священные камни, а хотел бы попросту выпить чашку кофе где?нибудь на берегу моря.
Пеппино с облегчением похлопал меня по плечу и через час- полтора езды мимо кукурузных полей и виноградников мы въехали в приморский городок. Там возле маленького порта в продуваемом ветерком совершенно пустом баре под тентом я, наконец, утолил голод треугольным бутербродом с очищенными креветками и кофе.
Пеппино пил только кофе без сахара, так как продолжал держаться диеты – худеть.
Внезапно я сообразил, что с ним происходит на самом деле.
— У тебя диабет?
Он коротко глянул на меня, ничего не ответил. Встал и пошёл к стойке бара.
Вернулся оттуда с большим бокалом красного вина. Для меня.
С доброй улыбкой смотрел на то, как я наслаждаюсь вином, видом
покачивающихся рядом рыбацких судёнышек и яхт. Хотя он был лет на двадцать младше меня, что?то отцовское сквозило в том, как он смотрел…
— «Баста!» — сказал я, опуская на стол пустой бокал.
Но прежде, чем сесть в машину, Пеппино завёл меня в расположенное напротив порта мраморное здание, наверняка выстроенное много веков назад.
Это был рыбный рынок. Несмотря на то, что он готовился к закрытию и в зале с мраморными прилавками покупателей, уже почти не было, продавцы только начинали убирать товар.
Оцинкованные лотки с осьминогами, рыбы разнообразных пород, лангусты, креветки… Обдало запахом моря.
Пеппино потянул меня за руку, подвёл к длинному прилавку, где продавались покрытые морской водой, живые моллюски в своих домиках – ракушках. Указал на две лежащие в стороне, огромные, чуть ли не с футбольный мяч раковины благородного серого цвета.
— Ти пьяче? — спросил он — Тебе нравится?
Купил одну из них мне в подарок. Вместе с килограммом других моллюсков к обеду.
В три часа дня мы вернулись в Барлетту и там, дома у Пеппино, пока его жена готовила обед, я наговорился по–русски с киевской девочкой Настей и кое?как по–итальянски со знакомой мне по прежним приездам второй итальянской дочкой.
Обе девочки, к счастью, подружились. Они, обнявшись, покачивались на домашнем диване–качелях в гостиной, расспрашивали о моей дочке Нике, чьё фото висело на стене, среди других фотографий, рядом с деревянным распятием.
10.
Рассвет выдался серый, пасмурный, казалось, вот–вот польёт дождь.
И освободит от повинности ехать на пляж. Впервые возможность свидания с морем я ощутил как повинность.
Ломило затылок. Высохшие ракушки на подоконнике выглядели невзрачно. Игра их красок померкла. Как и моя надежда.
В прежние времена, живя в этой комнате, я работал. А сейчас на столе рядом с никчёмной картой реки Времени вместо рукописи высилась закрученная серая раковина.
Я поднёс её к уху, услышал сипящий звук, и вправду похожий на голос моря.
Время тащилось к семи.
Обычно бритье, умывание холодной водой, приносит мне бодрость. Не тут?то было. Я догадался, что ночью поднялось давление. Снизить его или повысить — дело не сложное. Если занимаешься другим человеком. Но не собой.
По пути на кухню услышал из?за двери Донато обычное — «Аве Мария…», подошёл к висящему на стене коридора телефону и только набрав свой московский номер, сообразил, что сейчас в Москве уже девять часов. Марина на работе, а Ника в школе. Но они были дома. Выяснилось, что сегодня суббота.
- IIaпа, оказывается, я по тебе уже серьёзно соскучилась, — сказала Ника, — Когда ты приедешь?
— Скоро, между прочим, привезу тебе сюрприз.
— Какой?
— Если сюрприз, заранее не говорят. Увидишь.
— Ну, пожалуйста…Только не игрушку.
— Не игрушку. Позови маму,
— Нет, скажи! Ведь у нас с тобой нет секретов, правда?
— Ладно, скажу. Компьютер.
— Настоящий?!
— Самый настоящий. Детский. Такой, как у дочери Розарии. С играми на английском языке.
Потом я поговорил о Мариной.
— Что?то ты мне не нравишься, — сказала она напоследок, — Как себя чувствуешь?
— Дай на минуту! — попросил Донато, возникший рядом со мной.
Он взял трубку, вкратце рассказал Марине о том, как я провожу здесь время.
И привычно повёл меня на кухню.
— Донато, я не буду пить чай. Не поедем на пляж. Хочу пойти на мессу. Не знаю, как у вас, а в православном молитвослове есть молитва «На начало всякого дела». И, действительно, если не соображаешь, к примеру, как дальше писать книгу, или вообще загнал себя в тупик, стоит только помолиться от сердца- верное решение приходит. Словно само собой. Удивительно, да?
— Это есть призывание Святого духа, — сказал Донато — Тут важно признать свою немощь, смириться, и таким образом дать возможность действовать силе Божьей.
— И ещё, Донато. У меня отложены деньги на подарок для Ники. На детский компьютер. Я в компьютерах ничего не смыслю. Можем мы вместе поехать и купить его?
— Только не сегодня. Сегодня суббота. После мессы нужно навестить некоторых больных, a в три часа должен быть за городом на собрании общины. Хочешь со мной?
— Конечно.
В храме меня поманила Лючия. Я сел рядом с ней. И всё время, пока шла служба, молился, просил Бога, если я сбился с пути, поправить меня. Вопрошал, почему, если недающаяся попытка сдвинуть назад стрелку биологических часов грешна, и поэтому к моей цели не удаётся даже приблизиться, то как же это удалось первый раз, двадцать лет назад? Я признавал, что терплю поражение, попусту растратил драгоценные итальянские дни, и теперь только чудо может вывести меня на единственно верный путь. Молил Бога дать мне какой?то знак, прислать ангела…
