ГУСИ.
В подмосковном посёлке Пушкино есть умирающая речка Серебрянка.
В сумерках под холодным октябрьским дождём я одиноко шёл мимо деревянных домиков, уже дымивших печными трубами, мимо речки. Шел к железнодорожной станции. В стылом воздухе стояло предчувствие снега, долгой российской зимы. — Теги! Теги! Теги! — послышалось издалека, с другого берега.
И я увидел девочку с хворостиной. Простоволосая, в летнем сарафане, она бежала к маленькой заводи, где среди увядшей водной растительности и мусора теснилась стайка гусей. — Теги! Теги! — девочка понуждала их выйти из воды и отправиться с ней домой.
Я почему?то не мог двинуться дальше. Стоял и смотрел, как девочка и гуси скрываются в темноте. Дождь припустил. В окнах домишек сиротливо слезились огни.
ДАО.
Невидимое, оно везде и нигде. Оно есть, и его одновременно нет. Без него ничто не существует.
Ты спросишь: «Как это может быть?»
Подрастешь, прочти книжечку великого китайского мудреца Лао Цзы. Он жил несколько тысячелетий назад.
Говорят, однажды Лао Дзы ушёл в далёкие горы, и больше его никто никогда не встречал.
А я недавно увидел его во сне.
Он постоянно размышлял о Том, Кто все создал и вечно существует вне времени и пространства…
Если присмотреться к произведениям древней китайской живописи, там это Дао очень чувствуется. Невидимое присутствие Бога.
ДВОЕ.
Венчаясь с твоей будущей мамой Мариной, я и предположить не мог, что довольно скоро, особенно после твоего рождения, мы оба до последней клеточки тела станем живой иллюстрацией библейской тайны: «Муж и жена — одна плоть».
Как ты знаешь, мы с Мариной очень разные — внешне, внутренне. Бывают конфликты, доходящие чуть не до рукопашной. Особенно по поводу твоего воспитания.
Да, мы с Мариной очень разные. Но эта разница подобна орлу и решке одной и той же монеты!
ДВОР.
Валет, вздымая пыль, гонял с пацанвой мяч посреди двора и каждый раз, приближаясь ко мне, стоящему в воротах, обозначенных двумя кирпичами, напоминал: «Эй, вратарь! Готовься к бою. Часовым ты поставлен у ворот…»
Я был счастлив! Впервые меня допустили участвовать в этой волшебной игре. Правда, только потому, что больше никого не нашлось поставить в ворота. Мне было семь лет. Над двором стояло солнце 1937 года.
— Если пропустишь хоть один гол — убью! — прокричал Валет.
Я мотался между двух кирпичей. Следил за мячом. Пока что он ни разу даже не направился в мою сторону. Голы в ворота забивала наша команда, состоящая из десяти–двенадцатилет- них пареньков. Плюс я.
На высокой груде сосновых брёвен, сложенный у каменного флигеля, на лавочках у моего деревянного дома восседала малышня и девчонки — болельщики. Среди них — Галка со свистком и будильником, следившая за временем матча.
Ужасно хотелось отличиться!
На мне, как у настоящего вратаря–голкипера по моде тех довоенных лет, была кепка, на руках — папины перчатки….Заслонив собой солнце, чёрный шар мяча летел в мою сторону. Я успел ухватить его. Но удар был такой силы, что меня вместе с мячом снесло внутрь ворот.
И началось! Я пропустил пять мячей, не отразив ни одного. — Вредитель! Будем бить! — пообещал Валет под улюлюканье двора.
К этому моменту счёт стал 5:5, ничейный. Галка привстала со своим будильником и свистком во рту. Игра подходила к концу.
Меня ещё никто никогда не бил. Но страшнее было то, что больше наверняка не примут в игру.
Я не стал дожидаться свистка. Направился прямиком к дому.
С той минуты и до сих пор, сколько себя помню, ни в каких коллективных играх, тусовках, демонстрациях, партиях, любых объединениях толп не участвую.
ДЕНЬ.
Он как год: утро — весна, середина его — лето, вечер- осень, ночь — зима…
Конечно же больше всего люблю утро. Чего не сделаешь с утра, толком не сделаешь за весь день.
Середина дня похожа на приключение. С какими только людьми не встретишься, где только не побываешь! Даже если в одиночестве моешь посуду или чистишь картошку — мысленно оказываешься в иных местах, иных мирах.
Вечером Господь даёт счастье побыть с дочкой Никой. Почитать хорошую книгу.
Ночь действительно как зима. Долгая, особенно, когда пробуждаешься где?то в третьем часу и маешься до начала шестого, то слушая по радиоприёмнику последние новости о всё более ухудшающемся положении в мире, то подмерзая с дымящейся сигаретой у приоткрытой фрамуги.
Единственная надежда: утро обязательно должно наступить.
А вдруг однажды не наступит?
ДЕРЕВНЯ.
