— Знаешь что, моя дорогая, — начала она, — я придумала для тебя кое-что. Я решила, что как только ты освоишься немного в Лондоне — а я уверена, что это произойдет очень скоро, — ты ведь такая умная и сообразительная кошечка! — я выведу тебя в свет. Это чудесно, поверь! Сезон еще не начался, в Лондоне пока еще трудно собрать хорошую компанию. Да это и к лучшему: к лондонской жизни надо привыкать постепенно. Для начала — маленькая ассамблея, без танцев, просто вечер с гостями, с музыкой, может быть, с картами — это как раз то, что нужно для первого появления!
Арабелла согласилась с этим и одобрила столь благоразумный план.
— Да, конечно, мадам, вы так любезны! Мне нравится это, я знаю, что мне будет трудно сначала, но я очень надеюсь на ваши советы, и, может быть, мне удастся быстро освоиться!
— Обязательно! — просияла ее милость. — Ты ведь разумная девочка, Арабелла, и я очень надеюсь хорошо тебя устроить, как и обещала твоей матушке!
Она заметила, что Арабелла покраснела, и добавила:
— Давай говорить прямо, моя радость, смею сказать, что тебе важно достойно представиться. Восемь детей! Не знаю, как твоя бедная матушка сможет найти достойных мужей для твоих сестер! А мальчики! Здесь тоже немалые расходы! Я думаю, не надо объяснять, чего стоил мой дорогой Фредерик моему отцу и мне! Нужно и то, и это!
У Арабеллы лицо стало серьезным, она задумалась о многочисленных нуждах своих братьев и сестер и сказала по-взрослому:
— Конечно, мадам, вы все правильно говорите, я постараюсь сделать все возможное, чтобы не разочаровать маму!
Леди Бридлингтон наклонилась вперед и положила свою пухлую ладошку на руку Арабеллы, нежно сжав ее:
— Я знаю, ты понимаешь свое положение, поэтому я и решилась сказать тебе все сразу!
Она откинулась обратно в свое кресло и некоторое время нервно теребила бахрому своей шали, а затем продолжила, не глядя на Арабеллу:
— Знаешь, моя радость, все зависит от первого впечатления — по крайней мере, это многое значит. В обществе, где все пытаются найти подходящую пару своим дочерям, где так много красивых девушек, когда у джентльменов есть богатый выбор, в высшей степени важно, чтобы ты делала и говорила то, что надо. Вот почему я собираюсь выводить тебя в свет потихоньку, только после того, как ты почувствуешь себя в Лондоне, как дома. Да будет тебе известно, моя дорогая, что только деревенские простаки показывают свое удивление. Я не знаю, почему это так, но поверь мне, скромные девочки из провинции — это совсем не то, что нравится джентльменам!
Арабелла была озадачена: то, что она читала в книгах, свидетельствовало об обратном. Она рискнула было сказать об этом, но леди Бридлингтон покачала головой.
— Нет, моя радость, нет. Об этом пишут в романах, об этом хорошо читать, я сама увлекаюсь таким чтением, но в жизни все не так! Но я не это хотела тебе сказать!
Она снова затеребила свою шаль, подыскивая красноречивые слова.
— На твоем месте я никогда бы не говорила о Хейтраме, о твоем доме, моя радость! Ты должна помнить, что нет ничего более скучного, чем слушать рассказы о людях, которых никто в глаза не видел! И хотя, конечно, никогда не следует кривить душой, но совершенно не обязательно объяснять каждому, — да и вообще никому — ситуацию, сложившуюся в доме твоего дорогого папы! Я не сказала ничего, что могло бы дать намек кому-либо на затруднительное положение твоего отца, — это может оказаться губительным для тебя, тогда твои надежды вряд ли оправдаются!
Арабелла хотела уже возразить резче, чем позволяли приличия, но тут воспоминание о ее собственном поведении в доме мистера Бомариса подействовало на нее ошеломляюще. Она уронила голову и тихо сидела, раздумывая, не признаться ли чистосердечно леди Бридлингтон в этом, но решила, что лучше не стоит.
Леди Бридлингтон, не понимая причины такого смущения, поспешно сказала:
— Если тебе посчастливится завоевать любовь какого-либо джентльмена, дорогая Арабелла, тогда, конечно, ты скажешь ему всю правду, или я скажу, когда это уже не помешает. Не думай, что я учу тебя обманывать, это не так! Просто было бы глупо и совсем не обязательно рассказывать о своих стесненных обстоятельствах каждому встречному!
— Хорошо, мадам, — подавленно сказала Арабелла.
— Я знала, что ты будешь благоразумной. Хорошо, я думаю, мне больше не нужно говорить с тобой на эту тему. Теперь мы должны решить, кого я приглашу в гости на задуманный вечер. Моя радость, посмотри, нет ли на столике моего блокнота. И подай карандаш, пожалуйста… Я собираюсь пригласить лорда Дьюсбери и сэра Джеффри Мокамба, радость моя. И я уверена, что мистер Поклингтон уже два года ищет жену, ничего, что он немного староват, я приглашу его, вреда не будет. Потом я должна уговорить леди Сефтон придти ко мне, потому что она — одна из покровительниц Альмака; возможно, Эмилию Ковпер, и Чармвудов, и мистера Кэтвика, и Гарторпов, если они в городе…
Она продолжала перечислять и дальше, Арабелла делала вид, что внимательно слушает. Она могла лишь поддакивать, когда хозяйка дома обращалась к ней, рассеянно думавшей Бог знает о чем, но вдруг Арабелла встрепенулась, услышав знакомое имя.
— Я пошлю приглашение и мистеру Бомарису, это будет такая роскошь для тебя, моя радость! Хотела бы я быть уверенной, что он придет! Если бы он пришел и поговорил с тобой несколько минут, ты понравилась бы ему, несомненно, моя дорогая! Все берут с него пример! Пока еще немногие дома устраивают приемы, может, он и придет! Я знакома с ним несколько лет, к тому же хорошо знала его мать. Это леди Мэри Кэлдикот, ты, наверняка, знаешь — дочь герцога Вигана, прелестное создание! Он однажды уже был в моем доме на ассамблее и пробыл здесь целых полчаса! Мы, конечно, не уверены, что он появится, но не надо отчаиваться!
Она остановилась, перевела дыхание, тогда Арабелла, покраснев, решилась, наконец, признаться:
— Я сама немного знакома с мистером Бомарисом, мадам!
Леди Бридлингтон тут же выронила карандаш.
— Ты знакома с мистером Бомарисом? — переспросила она. — Моя радость, о чем ты говоришь? Где же ты познакомилась с ним?
— Я совершенно забыла рассказать вам, мадам, — начала оправдываться Арабелла, запинаясь, — что когда ось сломалась, я рассказывала вам об этом, мисс Блэкборн и я, мы нашли убежище в его охотничьем домике, где был он и лорд Флитвуд, и обедали с ними!
Леди Бридлингтон раскрыла рот от изумления.
— Боже мой, Арабелла, и ты не рассказала мне этого сразу! Он пригласил тебя на обед, а ты даже ни слова не сказала мне об этом!
Арабелла решила не описывать слишком подробно свое поведение. Она сбивчиво объяснила, что у нее это выскользнуло из памяти от избытка новых впечатлений.
— Выскользнуло из памяти? — возопила леди Бридлингтон. — Ты обедала с мистером Бомарисом, да еще в его охотничьем домике, и после этого морочишь мне голову? Боже милостивый, надо же, ребенок, серая деревенская мышка, а вот на тебе! Ты даже не представляешь, как это важно для тебя! Ты понравилась ему? Какое у него осталось впечатление о тебе?
Это было, пожалуй, слишком.
— Я позволю себе заметить, что я совсем ему не понравилась, мадам, потому что посчитала его очень гордым и неприятным, и надеюсь, что вы не пригласите его на этот вечер!
— Как же можно не приглашать его! Если он придет, это будет твой громадный и общепризнанный успех! Ты сдурела, Арабелла, как ты можешь говоришь так! Я умоляю тебя, дорогая, никогда не говори такого про мистера Бомариса в обществе! У него, по правде, немного крутой нрав, но не надо же говорить об этом вслух! Он имеет большой вес в свете, не говоря уж о богатстве, его принимают лучшие дома Англии! Бомарисы — древнейший род, а по линии матери он внук герцогини Виган, вдовствующей герцогини, что делает его двоюродным братом теперешнего герцога, кроме того, Вэйнфлиты… а, все равно ты ничего не поймешь! — в отчаянии закончила она.
— Я думаю, лорд Флитвуд более любезен и больше похож на джентльмена, — попыталась
