надо или нет? Надо? А как? В газете что ли объявление давать? Или прийти к нему, дай, мол, мне по морде? Понимаете, холера знает, как теперь быть!..
Три пары обескураженных глаз глядели на него, и сочувствие на трех физиономиях сменилось растерянностью. Высокое понятие о справедливости не замедлило отозваться уколами совести.
— К нему являться, может, и не следует… — неуверенно начал Лесь. — А вообще-то, в самом деле что-то надо…
— Обидели человека, — вздохнула Барбара.
— Сам напросился, — недовольно возразил Каролек. — Сунулся тут со своими фотооттисками! Значит, наврал?
— Пожалуй, отчасти, — ответил Януш. — Честно говоря, у них была идея малость слизать, да сразу отказались. Генька меня, конечно, разыграл, но ведь соображать надо, чего свинство устраивать.
Компания всерьез призадумалась.
— Надо с этим кончать, — решил Каролек.
— Ясно, только как?
— Не послание же покаянное строчить, — рассудила Барбара. — На бумаге ничего не зафиксировано, значит, извиняться надо не на бумаге. На словах.
— Правильно, — загорелся Лесь. Облаял его, так? Ну, теперь надо обратно отлаять, и баста.
— Отлаять обратно; всем, кто знает, сообщить, — Каролек тоже воодушевился. — Кому об этом говорил?
— Только вам, больше никому.
— Ну, значит, еще Стефан и Влодек. Их тоже позовем.
Привели Влодека и Стефана, сообщили о роковой ошибке и о намерении обелить репутацию Гени. Церемонию постановили провести торжественно и ритуально. Януш под столом и на четвереньках трижды отречется от всех поклепов, пролаяв в промежутках и в конце.
С момента сообщения результатов конкурса зав мастерской раздумал консультироваться с психиатром. Радостное потрясение, полагал он, лучшая панацея от возможных умственных помрачений, вызванных прошлыми заботами и огорчениями. Атмосфера в мастерской вроде бы очистилась, дружный коллектив наливался бодростью и пока что не проявлял отклонений от нормы. Даже Лесь вел, себя как принято, хотя в его случае отклонения были бы вполне допустимы — ведь художественная натура не любит себя стеснять правилами.
Поэтому зав деловито и без помех заходил во все комнаты мастерской, не испытывая желания забаррикадироваться в кабинете, когда издали доносились какие-нибудь вопли. К тому же дикие сцены, потрясавшие его психическое здоровье, разыгрывались обычно в сверхурочные часы, и во время рабочего дня его не волновало никакое дурное предчувствие.
Он собрал со стола служебные документы, подлежащие обсуждению, и отправился в коллектив архитекторов.
Недалеко от их комнаты он услышал резкие отрывистые звуки, напоминающие лай. Увлеченно обдумывая проблему обследования местности, он не обратил на это особого внимания, только несколько удивился — откуда в служебном помещении собака. Открыл дверь, взглянул и замер.
Вокруг выдвинутого на середину комнаты Каролекова стола сидело на корточках пять человек с физиономиями серьезными и торжественными. Под столом на четвереньках пребывал Януш, покаянно глядя в пол.
— Гав, гав, гав! — лаял он хриплым басом. — Геня не скотина и не свинья! Гав, гав, гав!..
— Три раза, — проворчал кто-то предостерегающе.
Зав и не пытался понять, кто. Если бы под столом лаял Лесь, происшествие можно было бы как-то обосновать. Но Януш! Очевидно, независимо от всех достижений, «нечто» неумолимо распространяется и не щадит никого.
— Геня не скотина и не свинья! — отчаянно завывал Януш. Потом, самое страшное: — Гав, гав, гав! Гав, гав, гав! Гав, гав, гав!..
Зав дрогнувшей рукой закрыл дверь в бедлам. На ватных ногах добрался до кабинета. Вспомнил, что в детстве был слабеньким и хилым. Взял телефонный справочник и в конце концов нашел раздел: «Врачи».
Часть третья. Путь к славе
Группа архитекторов в проектной мастерской увеличилась еще на одну рабочую единицу.
Лестное количество заказов и благородный энтузиазм зава, твердым курсом идущего к оптимальному обеспечению потребностей общества, снова привели к сокращению сроков работ. Коллектив трудился за двоих и за троих, безуспешно пытаясь справиться с изобилием заказов.
Зав удостоился чести приглашения на беседу к одному из государственных мужей. После беседы глубокое волнение и чувство высокой ответственности поселились в его душе и обосновались в ней, судя по всему, надолго. Не менее четко запечатлелось убеждение, что количество работы не только не уменьшится, а даже увеличится.
Посему пригласили еще одного сотрудника. Иностранца, соотечественника самого нерешительного во всей истории принца. Нового сотрудника горячо рекомендовал оный государственный муж. Зав охотно согласился взять на работу иностранца, считая, что собственная слава не только не пострадает, напротив, ее ореол распространится далеко за пределами отечества. Его не отпугнула даже полная невозможность как-либо объясниться с новым подчиненным, который на глаз показался весьма приятным и симпатичным.
Пришлось пока что ограничиться впечатлением чисто оптическим: иностранец не знал польского. Едва-едва и чуть-чуть объяснялся по-английски. В группе, куда его определили; двое владели французским, двое неплохо немецким, по-английски же разговаривали, примерно, на уровне заморского гостя. О датском — родном языке нового сотрудника — никто и понятия не имел.
В довершение всех бед его звали странным именем, выговорить которое не было никакой возможности. Почти час Барбара, Каролек, Лесь и Януш, бросив все занятия, повторяли слово «Бйорн», всеми силами и способами пытаясь воспроизвести акцент бородатого молодого человека с мягким взглядом голубых глаз.
— Хватит, — заорал остервеневший от болезненных усилий Януш. — Все едино, как это звучит, ясно одно: нечто короткое на «бэ» — это он. Он тоже привыкнет. Оставим это, на шее более важные вещи.
Зав, сам в глубине души несколько обеспокоенный своим решением, привел молодца в комнату архитекторов, поручил втянуть его в работу и тут же улетучился, не вдаваясь в детали оного втягивания. Рекомендовал относиться к нему вежливо и по-дружески и произвести хорошее впечатление.
Лишняя пара рук очень даже не мешала, и Януш поспешил выполнить приказ начальства. Он всячески принялся устраивать нового сотрудника за свободным столом, дабы передать ему часть работы. Первые минуты реализации хороших намерений привели к мрачному вопросу: а существуют ли хоть какие- то общие черты между представителями разных национальностей. Разум оказался понятием чисто теоретическим.
— Сядешь здесь. Вот здесь, — указал Януш место за столом жестом столь выразительным, что нельзя было его не понять.
Иностранец с интересом осмотрел доску и стул.
— Я так, — вежливо ответил он.
Януш застрял в повороте к своим чертежам и удивленно взглянул на него.
— А кто не так? — покосился Януш.
— Ва ба? — явно спросил иностранец, глядя на него с добродушной симпатией.
— Вот вам ролики для вашего Бобика или как его там, — объявил, входя в комнату, Влодек. — Матильда разыскала на складе. А рейсшину, так и знайте, Ипочка от сердца оторвал. Подавитесь. А шнура нету.
