который вы играете плохо». Сам он любил уже в дебюте создавать иррациональные позиции, хаос на доске, который называл «базаром».
Восточная мудрость гласит, что у каждого начала есть свое начало. Излюбленное начало Чепукайтиса с выходом слона на g5 после первого хода ферзевой пешки имеет своим началом нелюбовь и нежелание изучать другие, более солидные дебюты. Это было его любимой стратегией: вывести слона за цепь пешек, после хода 1.d4 только очень слабо обозначенную, и, тут же разменяв этого слона, начать прорывать траншеи для другого.
В искусственном мире шахмат все фигуры были для него живыми существами, но любимым был конь. Он признавался не раз: люблю коней, без коней шахматы были бы просто скучны. Как он их только не называл: и элита фауны доски, и горбунок, и лошадь, и скакун, и мерин, и кляча. Увидев размен слона на коня, предпринятый Deep Blue на четвертом ходу в партии нью-йоркского матча с Каспаровым в 1997 году, Чепукайтис был в восторге: «Наконец-то компьютер начал понимать что-то в шахматах!»
Одну из своих статей Петросян озаглавил «Дебют на свой вкус, или почему я люблю ход Bg5». Речь шла о дебютных ходах 1.d4 Nf6 2.Nf3 e6 3.Bg5. «Петросян пропагандировал выход слона на третьем ходу, я же предпочитаю делать это на ход раньше», — говорил Чепукайтис и сокрушался, что вывести слона-камикадзе на g5 на первом ходу нельзя по правилам игры. Он называл этот выпад слона «беспородным началом», полагая, что в других дебютах «набивших оскомину табий несть числа».
С наибольшим эффектом выявилась идея этого хода в партии Чепукайтиса против Тайманова в одном из чемпионатов города по блицу, когда его соперник после ходов 1.d4 d5 2.Bg5, одернувшись, сыграл 2…е6. В то же мгновение ферзь черных исчез с доски, как будто Чепукайтис и не ждал другого хода, а гроссмейстер, смешав фигуры, сказал в сердцах: «Вам пивом торговать, а не в шахматы играть…»
Чепукайтис полагал, что тысячи, десятки тысяч партий, которые он открыл таким образом, являются достаточным основанием, чтобы назвать этот дебют его именем, и очень удивился, услышав о бразильском шахматисте, вошедшим в историю игры помимо начала, носящего его имя, еще и тем, что именно с ним Капабланка сыграл свою последнюю в жизни партию на Олимпиаде в Буэнос-Айресе в 1939 году.
«Что с того, что какой-то Тромповский делал этот ход еще до войны, все идеи в этом беспородном дебюте только мною и разработаны», — утверждал Чепукайтис. Но всерьез его дебют никто тогда не принимал, а часть посвященной ходу 2.Bg5 теоретической статьи, написанной Борисом Гулько после турнира 1967 года в Ленинграде, где Чип много раз применил этот ход, была безжалостно вычеркнута редактором журнала. Любопытно, что выход ферзевого слона на втором ходу применял еще один выдающийся игрок прошлого — Давид Яновский; играл так и Карел Опоченский в тридцатых годах, но очевидно, что эти партии не были известны Чепукайтису.
Интересно, что Таль тоже любил ход Bg5, хотя к дебюту Тромповского это отношения и не имеет. За анализом Таль, имея альтернативу между развитием слона на g5 или, к примеру, на e3, почти всегда выводил его g5, приговаривая: «Пусть стоит…» Расшифровать эти слова нетрудно: конь на f6 все-таки под ударом, и хотя непосредственного намерения разменять его нет, давление на позицию оказывается. Ну, а в случае h6 можно подумать — взять ли этого коня либо отступить: пешечка-то на h6 осталась…
Черными Чепукайтис играл различные системы с фианкетированием чернопольного слона, но излюбленным дебютным построением его была система Уйтелки. В этой системе, где черные добровольно отдают инициативу сопернику, белые лишены каких-либо конкретных рекомендаций теории, и, если действуют шаблонно, пружина позиции черных может раскрутиться сама собой. По настроению он мог применить эту защитительную систему и белыми, вызывая огонь на себя. Получив однажды на жеребьевке в партии с ним белые, я жалел о потерянном цвете: не в дебюте решались партии Генриха Чепукайтиса.
За каждым его ходом ясно сквозила мысль, и игра его была полна оригинальных, нешаблонных идей. Однажды, после того как он в партии с Заком в ленинградском варианте защиты Нимцовича на пятом ходу черными пожертвовал ферзя за две легкие фигуры и буквально разгромил соперника, Зак, сдавая партию, нервно спросил Чепукайтиса: «Вы так пошутили, конечно?» Еще годы спустя в ленинградском Дворце пионеров Владимир Григорьевич Зак, один из первопроходцев этого варианта, с удивлением и недоумением анализировал позицию, случившую в той партии с Чепукайтисом.
Детские тренеры, когда заходила речь о Чепукайтисе, старались перевести разговор на другую тему, чтобы избежать дурного влияния, которое мог бы оказать образ жизни и стиль игры Чипа на молодых шахматистов. К блицу относились тогда в лучшем случае как к забаве, а об искусстве Чепукайтиса говорили с улыбкой, манеру игры не принимали всерьез.
В одном из туров Спартакиады Ленинграда 1967 года я играл за соседним столиком с ним. Во время партии с Рубаном Чип постоянно выходил в фойе покурить, поболтать с приятелями, возвращаясь в зал только для того, чтобы быстро сделать очередной ход. Я думаю, что если бы ему представилась возможность играть в американских турнирах, где соревнования с классическим контролем, рапиду и блицу нередко проводятся в одно и то же время, он тоже бегал бы из зала в зал, ведя одновременно несколько партий, как это делает, например, гроссмейстер Богдан Лалич.
«Ты видел, какое я сегодня шоу исполнил?» — слышал я голос Чепукайтиса где-то в кулуарах после того, как Рубан сдался.
«И все было корректно?» — спрашивали его.
«А кто его знает, без пол-банки ведь не разобраться», — улыбаясь, отвечал Чип любимой присказкой. Фантастическая партия эта, отданная сегодня на безжалостный вердикт компьютера, не выдерживает испытания на корректность, но все равно восхищает каждого, кто ценит в шахматах не только логичную игру в дебюте и использование маленького преимущества в окончании.
Виктор Корчной прекрасно помнит свою первую партию с Чепукайтисом в первенстве Ленинграда 1957 года: «Хотя мне и удалось выиграть, это была очень запутанная и долгая партия. Это верно, теории он не знал, зато у него были свои схемы, он беспрестанно что-то выдумывал за шахматной доской, и с ним всегда надо было держать ухо востро. Мне вообще играть было с ним очень непросто, особенно блиц».
Выдающимся мастером блица называют Чепукайтиса Рафик Ваганян и Александр Халифман, не раз встречавшиеся с ним за шахматной доской.
Несколько лет назад Анатолий Карпов в дискуссии о времени, отводящемся на обдумывание, сказал, что если так дальше пойдет, то и до блица может дело дойти, а тогда даже Чепукайтис может чемпионом мира стать. «Да, может, — заметил Давид Бронштейн, — и я не вижу в этом ничего зазорного. Генрих Чепукайтис великолепный стратег и блестящий тактик. Его бесчисленные победы в блицтурнирах объясняются тем, что он на редкость искусно создает сложные ситуации, в которых соперники, привыкшие к „грамотной“ игре, просто теряются».
За несколько лет до смерти Чепукайтис написал книгу о блице, о ведении борьбы в цейтноте. Главную идею он сформулировал очень четко: «Хорошо играть совсем не обязательно, надо, чтобы партнер играл плохо!» Он смотрел на шахматы как на соревнование двух людей, в котором задействована немалая часть эго. Атмосфере, создающейся во время партии, сопернику отводилась самая важная роль: «Когда вы начинаете партию, у вас шестнадцать фигур самой разной ценности. Но существует еще более значимая, чем все остальные — семнадцатая фигура. Это ваш противник. Именно с ним надо считаться при выборе ходов. Надо в первую очередь не мешать противнику делать выбор. Я стараюсь предоставить этот выбор партнеру и очень надеюсь, что он сделает очередную глупость! Он найдет, как проиграть, если вы не будете ему здорово мешать. Шахматист — только человек и рожден, чтобы делать ошибки, „зевать“ фигуры и допускать просмотры».
Его вера в себя была безгранична. Он говорил: «Вы должны быть абсолютно уверены в себе. Когда вы играете партию, вы должны отдавать себе отчет в том, кто самый находчивый за доской. Это — вы. Вы сами».
Он писал о том, что кажется ему балластом при игре в условиях ограниченного времени на обдумывание, о том, что «доброта, застенчивость и осторожность нужны только в целях конспирации ваших
