закрыть дверь на задвижку. Во время дойки бык своим телом случайно открыл дверь и вышел на свободу. Первой на его пути оказалась Вострикова, которая в тот момент счищала с носка валенка налипшую грязь, повернувшись к Угрюмому своим широким задом. То ли бык, славившийся своим свирепым нравом, расценил это как оскорбление, то ли ему просто захотелось почесать рога, во всяком случае, он, не долго думая, приблизился к Наталье и боднул ее в подставленную задницу.)
Оказавшись возле быка, Лера огляделся по сторонам, выискивая предмет, который мог бы послужить оружием в борьбе с опасным животным. Взгляд нашел лишь пустое ведро, стоявшее на полу в двух шагах от молодого человека. Валерий схватил ведро за ручку и, подскочив к Угрюмому, с размаху трахнул его ведром по спине. Бык испуганно шарахнулся в сторону, уперся задом в стену и вперил в Леру взгляд налитых кровью глаз. Несколько секунд он стоял без движения, широко раздувая ноздри и пуча бока. Затем грозное мычание, схожее с гудком паровоза, заглушило крики сбежавшихся со всех сторон доярок. Угрюмый ударил копытом о землю, наклонил голову и ринулся в атаку. Лера, как заправский тореадор, подставил под удар острых рогов ведро, а сам в решающий момент отступил в сторону. Бык, выбив ведро из рук молодого человека, пронесся мимо. Валерий решил не испытывать дольше судьбу, и пока Угрюмый разворачивал свое многопудовое тело, кинулся к ближайшему коровьему стойлу, рассчитывая укрыться за его перегородкой. Но недаром говорят, что судьбу не обманешь. Она уготовила Лере подвох в виде небольшой лужи молока, разлитой на полу кем-то из доярок. Молодой человек поскользнулся, упал и пока поднимался, бык был уже рядом.
Лера почувствовал острую боль в правом боку в районе поясницы и одновременно мощный толчок под копчик. Ноги его потеряли опору, потолок стал стремительно приближаться к лицу, а затем вновь исчез из поля зрения. Мелькнули стены, испуганные женские лица. Потом что-то ударило в затылок, и свет померк. Темнота и тишина окутали Лерино сознание.
Когда Валерий очнулся, первое, что он увидел, был высокий свежевыбеленный потолок над головой. Лера скосил глаза вправо и увидел широкое окно. У окна стояли две кровати, и на них кто-то лежал. Валерий перевел взгляд влево и… увидел Полину. Молодая женщина сидела на стуле на расстоянии вытянутой руки от кровати и, склонив голову на грудь, мирно спала, чуть слышно посапывая.
– Полина, – шепотом позвал ее Лера.
Полина вздрогнула и открыла глаза. Счастливая улыбка озарила ее лицо.
– Слава богу, очнулся! – выдохнула молодая женщина, словно освобождаясь от пудового груза, давившего ей на плечи. Она встала на колени у кровати и положила голову Лере на грудь.
– Где я? – спросил Валерий.
– В районной больнице, – снова улыбнулась Полина, – мы с тобой уже второй день здесь.
– А Угрюмый…? – Лера наморщил лоб, напрягая память.
– Ничаво с ним не случилось, – махнула рукой Полина, – как он тебя на изгородь-то швырнул, я его вилами в зад ткнула, а Наталья враз ворота открыла. Он во двор и выскочил. А там уж его мужики апосля изловили и в стойло вернули. Ты-то как сам? Чо болит?
– Бок болит немного, – попытался улыбнуться Валерий, – и в голове шумит, будто шторм морской бушует.
– Врач сказывал, что в боку у тебя вскорости все заживет. Серьезных повреждений там нету. А в голове шумит от того, что у тебя сильное сотрясение мозга. Врач велел две недели тебе в кровати лежать.
Валерий высвободил из-под одеяла руку и осторожно накрыл ею Полинину ладонь.
– А когда меня выпишут из больницы, мне куда возвращаться? К тебе или в правление?
Полина спрятала глаза под длинными ресницами.
– Ко мне, – догадался Лера по движению ее губ.
Через две недели Валерий вернулся в Еремеевку, к Полине, а еще спустя несколько дней, когда вечером Лера вслух читал женщинам Стефана Цвейга, раздался неожиданный стук в окно.
– Кто это еще, на ночь глядя? – проворчала тетка Варвара, быстрым шагом направляясь в сени. Вскоре оттуда послышался стук запора, приглушенные голоса и, когда дверь распахнулась, Валерий вскрикнул от удивления: перед ним, припорошенная снегом, с огромной сумкой в руках, стояла тетя Зоя. Племянник и тетка бросились навстречу друг другу и застыли посреди горницы в крепком объятии.
– А ты совсем не похудел, – отстраняясь от племянника и оглядывая его с ног до головы, ласково проговорила тетя, – я ожидала встретить скелет, обтянутый кожей. Вот, – она попыталась приподнять руку с сумкой, доверху набитой пакетами, – продукты тебе привезла.
– От чего же ему худеть? – с легкой обидой в голосе вмешалась в разговор тетка Варвара, – чай не в городе живем. Все свое, свежее едим.
– Тетя Зоя, – спохватился Валерий, – разреши тебе представить, – это – Варвара Степановна, а это, – молодой человек слегка запнулся, – это Полина, ее сноха.
– Сноха? – недоверчиво вглядываясь в лицо девушки, переспросила тетя Зоя, – а где муж?
– Мужа нет, – низко склонила голову Полина, – погиб на фронте.
– Извините, – смутилась гостья.
На некоторое время в горнице повисло неловкое молчание.
– Давайте чай будем пить, – предложила тетка Варвара и тут же захлопотала возле печи, подбрасывая туда поленья. Полина тоже сорвалась с места, принимаясь накрывать на стол. Тетя с племянником остались стоять посреди комнаты, не зная, чем им заняться. Снова возникла неловкая пауза.
– А у меня кое-что к чаю есть, – нашлась, наконец, тетя Зоя. Она поднесла сумку к столу и стала вынимать из нее пакеты.
За чаем разговор тоже не клеился. Свекровь со снохой лишь попробовали московских деликатесов (буженина, сервелат, сыры и пр.), привезенных гостьей и, попрощавшись, разошлись по кроватям.
– Завтра спозоранку на ферму идтить надо, – нарочито позевывая, объяснила тетка Варвара.
Когда племянник с теткой остались одни, тетя тронула Валерия за плечо и чуть слышно прошептала:
– Выйдем на крыльцо, я покурю.
Они оделись и вышли из дома. Из темноты тявкнула соседская собака. Тетя Зоя зажгла папиросу и с наслаждением затянулась.
– Полдня не курила, – с улыбкой призналась она, выпустив из рта облако дыма, – некогда было. С поезда – на машину, с машины – на трактор.
– Тетя, – прервал ее Валерий, – расскажи, как ты живешь. Что у тебя нового?
– У меня все по-старому, – махнула рукой тетка, – на днях Владимир Афанасьевич заходил. Сказал, что твое дело удалось замять. Тем не менее, рекомендовал до весны в Москву не возвращаться. Академический отпуск я тебе оформила. Со следующего сентября продолжишь учебу.
– Тетя, – Валерий медленно положил руку на теткино плечо, – в Москву я вернусь не один.
Молодой человек почувствовал, как вздрогнуло плечо под его рукой.
– Ты… ты это серьезно?
– Вполне.
Тетя Зоя отвернулась и с минуту молча курила, глубоко затягиваясь и с шумом выпуская из легких воздух. Искурив до конца папиросу, она бросила окурок в снег и решительно повернулась к племяннику.
– На сколько лет она старше тебя?
– На восемь.
– На восемь, – повторила тетя Зоя, – а тебе известно, что из-за более толстой и жирной кожи мужчины с возрастом сохраняются значительно лучше женщин. Когда тебе будет лет сорок и ты достигнешь расцвета мужских сил, твоя избранница превратится в старуху. Прохожие будут бросать на вас удивленные взгляды и шушукаться вслед.
– Тетя! – Лера от возмущения топнул ногой, – мне наплевать как на нас будут смотреть и что о нас будут говорить! Я люблю ее, тетя! Я очень ее люблю!
Тетка ответила не сразу. Раз или два она глубоко вздохнула, чтобы справиться с волнением. Однако сделать ей это не удалось, и когда она заговорила, голос ее предательски дрожал.
– Лера, ты единственный близкий мне человек на свете. Поэтому, ты…
– Почему единственный? – перебил тетку Валерий, – а мама? Разве она не близкий тебе человек?
