раненого командира. Корабль остался без головы…
Нет. Капитан 2-го ранга Черкасов встает из-под обломков и среди растущего хаоса подымается на ростры, продолжая управлять огнем оттуда. Но умолкают орудия, перебита прислуга, и, однако, бой продолжается, потому что на 'Сивуч' уцелела одна 75-миллиметровая пушка. И эта пушка все еще стреляет.
На рострах вспыхивает пожар. Огненные языки тянутся к небу. Пожар разгорается, и в огненном нимбе последний раз виден командир…
С крейсера залп, и капитан Черкасов исчезает, разорванный на части и сметенный в воду…
Пожар растет. Борт накаляется и багряно-темной полосой рдеет над водою. И через докрасна раскаленный борт все стреляет та же чудом сохранившаяся пушка. 'Сивуч' весь в пламени клонится мачтами к воде, но продолжает бой.
Два новых массивных силуэта вырастают с неприятельской стороны… Гремит залп орудий крупного калибра.
Глухим взрывом, точно стоном, отдается с 'Сивуча'»… Он разрывается пополам и исчезает под водою. Мгновенно все погружается во тьму…»
Все было кончено. Канонерской лодки 'Сивуч' больше не существовало…
Из книги капитана 2-го ранга А.Л. Лукина: «Открыв огонь по головному дредноуту, 'Сивуч' самоотверженно пошел на смерть… Среди грохота пальбы, водяных смерчей, дыма, огня, лохмотьев тумана шел 'Сивуч' на врага… В потоках обрушившихся на него фонтанов воды, в облаках пара из разбитых труб, с зияющими пробоинами и свернутым носом, он мужественно стрелял из всех своих орудий.
— Крепись, Петр Нилыч! — кричал старый боцман на мостике своему командиру…
…Бешеный залповый огонь дредноутов рвал 'Сивуч' в клочья… Мостик и надстройка рухнули… Командир убит… Почти все офицеры перебиты.,. Палуба усеяна трупами матросов… Но корабль все идет вперед… Это был уже не 'Сивуч', а бесформенный, плавучий в буром дыму, остов. Объятый пламенем, с раскаленными, шипящими от вливающейся воды, бортами, он продолжал огонь из уцелевших орудий, но… силы его слабели… слабел его ход…
Полузатопленный, исковерканный, с ушедшим под воду развороченным носом, горящий, залитый кровью гибнущих в дыму и чаду, но еще державшийся на воде, 'Сивуч' остановился… Он уже был не в силах двигаться ни вперед, ни назад…
А дредноуты, мощные, со сверкающими прожекторами, бронированные великаны продолжали распинать его… С ураганным воем неслись в истекающий 'Сивуч' их ужасные залпы за залпами…
Накаленная температура раскаленной стали, ядовитые газы разрывов душили и расшвыривали последних бойцов, ноги скользили в крови, обжигались в огне… Но дважды сбитый и дважды замененный кормовой флаг продолжал развеваться на нем, а протянутая рука последнего оставшегося в живых офицера, тяжело раненного мичмана Мурзина указывала последнему комендору у последней пушки — стрелять.
Наконец немцы опомнились… На 'Позенс' зажегся сигнальный огонь, и дивизион из пяти эскадренных миноносцев бросился в атаку… Вспыхнуло белое зарево взрыва и одновременно желтый огонь последнего выстрела последнего комендора… Не стало 'Сивуча'… Только облачко пара, словно его отлетевшая душа, на мгновенье колыхнулось над могилой и исчезло во мгле…»
Наступила жуткая тишина. Немцы спустили шлюпки и подняли с воды оставшихся в живых: трех офицеров и тридцать матросов, все они были по несколько раз ранены. Последние минуты боя «Сивуча», когда он, избиваемый со всех сторон, шел на противника, поражая германские миноносцы с кинжальной дистанции в три сотни метров, произвел на немцев большое впечатление. Раненых офицеров и матросов «Сивуча» встретили на борту дредноута «Нассау» командир корабля и команда, выстроенная во фронт. Корабельный оркестр первый и в последний раз за всю войну сыграл русский гимн. Германские офицеры, выражая свое восхищение мужеством наших моряков, пожимали руки выжившим мичману Мурзину и инженеру-механику Огуречникову…
Как выяснилось позднее, в темноте немцы приняли «Сивуч» за линейный корабль «Слава», который по их данным все еще находился в Рижском заливе. Внешняя архитектура «Сивуча» действительно напоминала «Славу», но только в сильно уменьшенном варианте. Этого в лучах прожекторов немцы рассмотреть и не смогли. Именно поэтому на маленький «Сивуч» был обрушен такой шквал огня, которого бы с лихвой хватило и на линейный корабль…
Из донесения командира флотилии германских миноносцев о ходе боя с «Сивучем»: «Противник храбро сражался до последнего мгновения; надстройки его были разрушены, внутри происходил взрыв за взрывом, и борт его был красен, как жаровня. В 21.30 корабль перевернулся со всем его мужественным экипажем. Вместе с 'Позеном' по канлодке, принятой за 'Славу', стрелял также 'Нассау'. 8-я флотилия миноносцев провела атаку, выпустив по нему четыре торпеды…»
Из сообщений германских газет: «…Через несколько минут русский корабль, окруженный фонтанами взрывов 11-дюймовых снарядов, весь в огне и храбро отстреливаясь из всех своих орудий, опрокинулся и затонул после произведенной на него 5-ю миноносцами атаки. Было спасено несколько человек, из которых некоторые скончались от полученных ран».
Тем временем «Кореец», пользуясь тем, что немцы заняты «Сивучем», и используя темноту, отходил на север, стараясь выйти к острову Кюно на мелкие глубины. Там в случае возобновления боя и неминуемой вслед за ним гибели корабля команда имела возможность добраться до берега вплавь.
Капитан 2-го ранга Федяевский приказал сжечь в кочегарке все секретные коды, карты и документы. Вскоре канонерка уткнулась в прибрежную отмель. В этот момент вдалеке потухло зарево боя с «Сивучем». Это значило только одно — «Сивуча» больше не существует. По темным волнам снова зашарили лучи прожекторов, выискивая второю канонерку. Не обнаружив спрятавшегося «Корейца», немцы стали постепенно удаляться.
Подождав, когда немцы скроются совсем, «Кореец», дав полный ход назад, снялся с мели и малыми глубинами пошел вдоль берега на норд. Так как карт уже не было, то плавание осуществлялось только по лоту. Одновременно наскоро исправляли повреждения. Палубу очищали от обломков и стреляных гильз. На рассвете открылся восточный берег. Подойдя к нему на полмили, Федяевский приказал отдать якорь и осмотреться.
Обстановка за ночь только ухудшилась. В море по всем румбам чернели неприятельские дымы. Было ясно, что обнаружение одинокой канонерской лодки дело лишь времени. Посланный на берег на разведку к местным пограничникам офицер сообщил, вернувшись, что немцы уже у Пернова и берег, скорее всего, будет сегодня ими занят. Федяевский созвал совещание офицеров. Те признали положение лодки безвыходным. Поэтому единодушно было решено взорвать «Кореец» и с боем пробиваться по берегу в Ревель. Спустя пару часов канонерская лодка была взорвана. Из-за отмели надстройки «Корейца» так и остались над водой.
А на следующий день вице-адмирал Шмидт неожиданно решил прекратить операцию и уйти из залива… Немцы объяснили свой уход неблагоприятной погодой и опасностью атак наших подводных лодок.
21 августа германский флот удалился… Операция по прорыву в Рижский залив обошлась немцам в погибший крейсер «Тетис» и пять миноносцев. Кроме этого, атаками союзных подводных лодок выведены из строя крейсера дредноуты «Мольтке» и «Фон-дер-Танн», артиллерийским огнем поврежден крейсер «Аугсбург» и четыре миноносца… Наши потери составили две канонерские лодки, одна из которых — «Сивуч» — с доблестью выдержала бой против всей германской армады.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
22 сентября капитан 2-го ранга Петр Нилович Черкасов был исключен из списков личного состава флота с записью «смертью запечатлел свой подвиг». Посмертно Черкасову был присвоен чин капитана 1-го ранга и награда — орден Георгия 4-й степени. Разумеется, для погибшего награды были уже не важны, но
