Меня все еще смущала эта «беседа с Израилем». Как я мог с кем-нибудь говорить, когда даже не мог со своего мобильника ни с кем связаться вне Абсурдистана?
— Знаете ли, мистер Нанабрагов, — начал я, — на самом деле Израиль — не моя страна. Нью-Йорк — да. Я очень горжусь, что я еврей, но я
Мистер Нанабрагов принял этот факт с невозмутимостью взрослого человека.
— Прекрасно, — сказал он. — Вы гордитесь тем, что у вас нет бога. Но тогда скажите мне, Миша, кем бы вы хотели быть?
Кем бы я хотел быть, когда вырасту? Этот вопрос преследовал людей моего поколения, и когда им было за сорок. Я моментально вспомнил о дочери мистера Нанабрагова, о ее коричневых грудях, щекотавших мне нос.
— Как насчет министра мультикультурных дел? — спросил я.
— Что это такое?
— Я занимался бы отношениями меньшинств. Я объединил бы всех различных людей, живущих в Абсурдсвани. И мы бы вместе проводили фестивали и конференции почти что каждый день. Мы бы праздновали свою тождественность. Это выглядело бы очень хорошо в глазах мира. Я был бы
— Эй, Парка, проснитесь! — воскликнул мистер Нанабрагов. — Мы здесь беседуем о будущем.
Парка зашевелился, вытирая рот. Он посмотрел на гладкие серые поверхности вокруг себя и вжался в кожу дивана.
— Где я? — спросил он.
— Мы в стране молодых и модных, — ответил мистер Нанабрагов. — А теперь послушайте, кем собирается быть наш Миша. Он собирается быть комиссаром по национальному вопросу.
— Министром мультикультурных дел, — поправил я его.
— Муль-ти-куль-тур-ные. Какое славное слово, Парка, вы должны внести его в ваш новый словарь сево.
— Я включаю только настоящие слова, — ответил Парка, потирая нос.
— Ш-ш-ш, старик, — сказал мистер Нанабрагов. — Кстати, о молодых и модных. Миша, вы знаете, что у нас, сево, есть своя собственная группа рэпа? Пригодится ли рэп в вашей новой работе?
— Рэп дает широкие возможности, — сказал я по-английски. — Расскажите мне об этой группе.
— Они называются «Отряд истинной перекладины креста». Даже мне нравятся их песни. Может быть, я тоже мультикультурен!
— Легко быть… — начал я, но моя фраза осталась незаконченной. Пентхауз содрогнулся от странного шума, — казалось, у меня над головой выстрелили из ружья. Раздался еще один выстрел, еще, еще, еще, еще, еще, еще, еще, еще, еще. Окна вибрировали, плоский экран телевизора бился о стенку, и само солнце померкло из-за десяти промелькнувших один за другим клубов пара, каждый из которых сопровождался отдаленными раскатами грома. Наш небоскреб издал слабый раздраженный вздох, когда тяжелая дымовая завеса затуманила цветные стекла окон.
Вскоре включилась противопожарная система, и ее пронзительные трели меня успокоили. Где-то полилась вода — возможно, над нами. Хороший признак. В конце концов, подумалось мне, победит цивилизация.
— Ну, как вам это? — спросил мистер Нанабрагов, покачав головой и улыбнувшись. — Это ракеты «Град». Украинские парни бомбят Горбиград!
— Ракеты «Град»? — переспросил я. — Их запустили с крыши? Мы бомбим свой собственный город?
Изумленные и взволнованные, мы прошли мимо соседнего пентхауза, который занимал дипломат из Малайзии — сейчас он что-то гортанно выкрикивал на своем языке. Мы вызвали лифт и нажали на кнопку террасы на крыше. Все надлежащим образом работало, в духе отеля «Хайатт»: зазвонил колокольчик в знак того, что дверь закрылась, и на табло обозначился подъем с сорокового этажа на террасу на крыше.
Мы очутились во влажной атмосфере. Пары рассеялись, и остался великолепный жаркий летний день. Разбрызгиватели освежили нас холодным душем, заставив вспомнить о парках аттракционов с фонтанами. Все признаки того, что вчера здесь была вечеринка «Холлибертон», исчезли без следа. Ряд опаленных спутниковых тарелок, обвиняя, указывал на какую-то далекую мекку.
Они издавали едкий запах жженой резины. Израсходованное топливо пахло так, как любое топливо, — это был сладкий, тошнотворный, мужской запах. Ракетная пусковая установка смахивала на дешевую железную кровать. Вокруг нее валялось с полдюжины ракет, походивших на цветные мелки в американском детском саду. Вдали мы увидели дым, поднимавшийся над Горбиградом. Трудно было различить пламя пожаров, которые, несомненно, бушевали там: само солнце окрасило Горбиград в огненные оттенки оранжевого и красного.
Трое высоких красивых парней в камуфляже возились с переносным генератором. Во мне вдруг проснулось что-то по-детски алчное. Несмотря на то что тут сотворили насилие, мне захотелось побеседовать с этими молодыми украинскими наемниками, познакомиться с ними и понравиться им. Все мы, выросшие в тени Красной Армии, на всю жизнь влюбились в разрушение, нас завораживает все, что может принести быструю гибель врагу. Как любая империя, пришедшая в упадок, наша стала блистательно все рушить, поднимая столбы дыма над воронками в школьных дворах и над обуглившимися рыночными палатками.
— Что это тут у вас? — обратился я к парням. — Если это ракетная система «БМ-21», то почему она не установлена на уральское шасси?
Крепкий голубоглазый юноша, у которого был почти такой же широкий торс, как у меня — только вместо жира там были мускулы, — с умеренным удивлением взглянул на меня.
— Это наша собственная модификация «Град», — пояснил он. — Это не совсем «БМ-21». Мы не могли затащить на крышу целый уральский грузовик, поэтому собрали основное шасси. Вместо четырех рядов из десяти ракет у нас получилось два ряда. Но основные характеристики при стрельбе те же — с фиксированным интервалом в полминуты. И нам требуется команда из трех человек вместо пяти.
— Вы доставили все это на крышу сами? — продолжал я расспросы, содрогаясь от волнения. — За один день? — Как компетентны эти ребята! Как хорошо со всем справляются — и когда пытаются прокормить семью из четырех человек на восемьдесят долларов в месяц, и когда запускают ракеты «Град» с крыши отеля «Хайатт». — Как это умно с вашей стороны! А раз у вас нет уральского грузовика, откуда вы запускаете ракеты? Расскажите мне все!
Парень эротично почесал под мышками и нахлобучил бейсболку «КБР» цвета хаки.
— У нас есть устройство для дистанционной стрельбы, прикрепленное к кабелю длиной шестьдесят четыре метра, — ответил он. — Мы можем вести стрельбу снизу, с тридцать девятого этажа. А время перезарядки составляет менее пяти минут даже при команде из трех человек. Откуда вы так много знаете о ракетах «Град»? Вы служили в армии?
— О нет, — сказал я. И инстинктивно похлопал себя по еврейскому «рулю», чтобы показать, что меня вряд ли взяли бы в армию. — Как ни печально, не тот случай. Я просто энтузиаст.
— Наш Миша знает все обо всем, — вклинился в беседу мистер Нанабрагов. — Пылкий ум.
— Меня зовут Вячеслав, — представился наемник. Мы пожали руки. Его запястье было упругим и узким, как лук-порей.
— Как чудесно работать с этими ребятами, — заметил мистер Нанабрагов, когда солдат вернулся к своему генератору. — Вы только посмотрите на дым над Горбиградом! Теперь у нас идет настоящая война! Дым над городом! Вот тебе, Генуя!
Я заслонил глаза от солнца, чтобы получше рассмотреть дым, медленно поднимавшийся над городом и движущийся вглубь Абсурдистана, от моря.
— О господи! — воскликнул я. — Неужели вы начали бомбить Горбиград, потому что я сказал, что ваша война недостаточно волнует?
— Нет, — рассмеялся мистер Нанабрагов и даже задергался от моей глупости. — А впрочем, пожалуй,
